– Он отказался, – коротко произносит Ира. – После банкротства отца мы больше никому не нужны.

Глубоко дышу, слёзы катятся градом по моим щекам. Неужели больше нет никакого другого выхода?

– Я ненавижу его… Я его ненавижу, – проговариваю, глотая слёзы. – Как я наследника ему рожать буду?

– Малыш, – вздыхает Ира. – Я понимаю, что ты у меня романтик до мозга костей, но сейчас не думай об этом. Просто не думай. Это не проблема на самом деле. Ты сможешь втайне пить противозачаточные таблетки, а потом… потом я что-нибудь придумаю.

Не успеваю я что-либо ответить сестре, как кто-то с силой сдергивает с меня одеяло. Яркий свет слепит глаза, кто-то целится мне в лицо фонариком.

– Белозёрова! Ты что тут прячешься? – басит толстая женщина-конвоир.

Она склоняется надо мной ближе, обдавая запахом перегара и замечает в моих руках мобильный телефон. Сердце начинает учащенно биться в груди, когда она с силой стягивает меня с кровати за локоть и начинает волочить на выход.

Телефон падает на пол, закатывается под кровать, а я всё ещё слышу голос сестры из динамика. Ира взволнованно выкрикивает моё имя… Заключенные оглядываются на нас с опаской и перешептываются, а мне становится настолько страшно, что я зажмуриваю глаза и молюсь о спасении.

Конвоир выволакивает меня в коридор, открывает соседнюю одиночную камеру и с силой заталкивает внутрь. Здесь темно, пахнет сыростью, и я больно ударяюсь боком о что-то тяжелое, чуть позже понимая, что это железная кровать, прикрепленная к стене. Громко вскрикиваю и скулю, словно побитый щенок, чувствуя себя униженной.  

– Жди, с тобой разберутся, – бросает конвоир, прежде чем закрыть железную дверь и уйти.

– Подождите! Подождите, прошу! – кричу ей вдогонку и ползу к двери на четвереньках. – Скажите господину Куратову, что я согласна! Согласна и хочу на выход!

3. Глава 3.

– Просыпайся! – ощущаю неприятный толчок в спину и открываю глаза.

Я по-прежнему нахожусь в одиночной камере, после того как у меня обнаружили мобильный телефон. Конвоир не сменила гнев на милость и не вернула меня на моё прежнее место, оставив спать здесь – без подушки, одеяла, в холодной камере. Одно только радует, что ночью меня никто и пальцем не тронул, хотя я шарахалась от каждого шороха, но это были всего лишь крысы, а не люди.

– За тобой приехали, поторопись, – произносит молодая девушка-охранник, которая заступила на смену вместо толстухи.

Она выдает мне чистую одежду, хозяйственное мыло и отправляет принимать ледяной душ. За те три дня, что я здесь нахожусь, это впервые, поэтому я намыливаю тело несколько раз подряд, до красных пятен, прежде чем остаюсь довольна собой, насколько это возможно при моем нынешнем положении.

За высокими воротами следственного изолятора меня ждет чёрный «Мерседес» представительского класса. Невиданная роскошь по сравнению с тем, что я видела, пребывая в одиночной камере. Водитель обходит автомобиль и открывает для меня дверцу. Вежливо, несмотря на мой непрезентабельный внешний вид, подает руку, помогает сесть. В салоне, кроме меня, никого, но разве я ждала, что сам Куратов соизволит за мной приехать? Так даже лучше.

Дорога к особняку, где живёт Руслан занимает не больше получаса. Всё это время я с жадностью оглядываю знакомую местность. Неподалёку от элитного охраняемого посёлка, куда мы въезжаем, у нас с семьей была дача. Ключевое слово «была». Её забрали за долги ещё прошлой весной.

Дом Руслана напоминает дворец времен Николая Второго. Раньше я думала, что меня сложно чем-нибудь удивить, но оказалась в корне неправа. Здесь роскошно, начиная с прихожей и заканчивая ванной комнатой, прилегающей к моей спальне.