Что он несет?

Какие деньги?!

Или в его мире это в порядке вещей?

У всего и каждого есть своя цена…

– Отойди от меня! – я выкрикиваю фразу как ругательство и поджимаю ноги, забираясь на диван. – Не смей больше так делать!

Я вжимаюсь в спинку дивана, которая издает противный скрип. Бестужев не двигается, спокойно наблюдая за мной. Он как будто ждет, когда я успокоюсь, дает мне передышку, чтобы я не провалилась в истерику с головой.

Проходит секунд десять, и он поднимается на ноги. Проходит к бару, где наполняет еще один стакан. Он возвращается с ним ко мне и оставляет его на деревянной подставке, которая врезана в диван.

– Вода, – сообщает Бестужев.

– Я не буду ничего пить в этом доме.

– Не получится, – он коротко качает головой. – Ты задержишься здесь на несколько дней.

Влад поднимает ладонь, показывая, что мои протесты не помогут.

– Это решено, – добавляет он. – Можешь разнести несколько комнат, если захочешь куда-то деть злость. Хоть весь этаж, если хватит сил.

На втором этаже оказывается целый ряд спален с открытыми дверьми. Выглядит как отель, в котором я могу выбрать любой номер. И плевать, хочу я в нем останавливаться или нет, домой меня не отпускают. Это я уже уяснила, как и то, что Бестужев уехал. У него, наверное, сотня домов и квартир, может переезжать из одного в другой вечность.

В доме сразу становится пусто и тихо, словно он отдал приказ охране не нервировать меня и не попадаться на глаза. Я обошла почти весь первый этаж, добравшись до галереи со стеклянным потолком и садом, но не встретила ни души.

Хотя вру.

Один костолом показался, когда я разбила окно миниатюрной но увесистой копией яхты. Там был широкий подоконник и я прикинула, что смогу забраться на него и спрыгнуть на лужайку. Но мой план не понравился шкафообразному мужчине с наушником в ухе.

Он строго покачал головой и заговорил неожиданно рассудительным тоном.

– Зачем вам охрана в доме, Елена Станиславовна? В вашем распоряжении целый дом, – он сделал паузу, в которой отчетливо слышалось “цените это”. – Мы не заходим в его стены, пока вы не глупите.

Я в сердцах разбила еще одно окно, осыпав охранника крошкой из стекла, а потом развернулась и пошла в другую сторону.

В голове до сих пор стучит его “Елена Станиславовна”.

Охрана уже знает мое имя.

Бестужев основательно взялся за дело.

Неужели, он не шутит? Я видела его решительный взгляд, но часть меня отказывалась воспринимать его серьезно. Я только сейчас постепенно отхожу от шока, в котором пребываю с того момента, как он вошел на кухню. Я ведь подыгрываю ему весь вечер, словно жду, что он вот-вот наиграется и отпустит меня.

Но нет же.

Ситуация принимает серьезный и одновременно нереальный оборот.

Что же делать?

– Поспать, – голос разума подает сигнал. – Ты устала и не придумаешь ничего умного. Нужно выспаться сперва, хотя бы попытаться.

Мне чертовски хочется принять душ, но я не готова раздеваться в чужом доме. Я захожу в первую спальню на этаже и иду в ванную комнату только, чтобы умыться. И то сперва оглядываю каждый закоулок.

В шкафчике стоит вся необходимая косметика. Мне знаком только один бренд – французский – остальные видно еще круче и у обычного человека не на слуху.

– Какое заботливое похищение, – шепчу со злостью. – По первому классу, господин Бестужев. Только надо было лучше выбирать девушку для такой чести, чтобы она оценила.

Я не осматриваю другие шкафы, не ищу одежду и не иду смотреть остальные спальни. Просто падаю на огромную кровать с балдахином и закутываюсь в одеяло. Я впервые рада, что последний месяц очень мало спала. Было не до сна, я хваталась за любую работу и всем сердцем мечтала удалить будильник с телефона. А сейчас у меня нет даже телефона.