- Вы следите за мной? – шиплю в его сторону.

Мужчина медленно поворачивается и смотрит на меня нечитаемым темно-синим взглядом. Хмурится. Не узнаёт.

- Ты кто такая? – он с трудом сдерживается, чтобы не нагрубить.

Господи, что с ним стало за эти дни? Выглядит, как бродяга с улицы.

- Кто я? Издеваешься?

- Некогда мне. - Расплачивается с кассиром и уходит прочь, унося нашу куклу.

- Ёшкин кот! Гляжу на дочь, вижу, что ее душа ушла вместе с куклой и этим мерзавцем. Долго он будет пить мне кровь?

- Девушка, Эбби еще есть?

- Только в наборе за двадцать две тысячи.

Да! Скупой платит дважды. Нет, трижды…

На что не пойдёшь ради ребёнка. Трясущимися руками, достаю карту.

- Мамочка, не надо, - Аришка берет себя в руки, и тянет меня за локоть. – У меня уже есть две куклы из набора. Подождем. Ну что поделаешь, буду пока немодная ходить, - удрученно всплескивает руками.

- Малыш, я себе не прощу!

О том, что не прощу этого мистера, мешающего мне жить последние дни, умалчиваю.

- Покупаем! – выговариваю громко. И в глазах дочери загораются все звёзды нашей Вселенной.

- Только бабушке не называй цену. Ладно? – наклоняюсь к малышке.

- Мамочка, не хочу тебя расстраивать, но она разбирается в ценах лучше тебя. Мне иногда становится страшно, - дочка трясет комично плечиками, - потому что бабуля знает всё обо всём!

Так уж обо всём? - дёргаюсь нервно.

- Идём, а то нас дома потеряли. Время-то восемь, пока доедем девять.

- Мамочка, у меня вылетело совсем из головы, нам надо завтра осеннюю поделку из осенних листочков принести.

- Вашу Машу! Ариша! Такие серьёзные вещи говорятся сразу!

- Ну, прости, - тянет виновато, пока рысцой бежим к машине.

4. Глава 3

Ева

Приезжаем домой в девять вечера.

- Аришенька, кудахчет бабушка, помогая моей дочке раздеться.

Бросает на меня гневный взгляд.

- Тузик, - пищит дочка, встречая несущегося на нее лохматого зверя.

Так-то американский кокер спаниель с палевой меховой юбочкой и длинными вездесущими ушами по документам Хьюстон, но в нашем доме не прижилось инородное заморское имя.

- Аф, аф!- рычит дочь, передразнивая питомца, крутящегося под ногами.

- Мойте руки, и ужинать, - командует бабушка.

Пока дочь в ванной моет ручки, а кокер охраняет ее, бабуля выговаривает мне.

- Сама живешь не по регламенту, и дочь портишь.

Обидно, однако! Как любящая мать может желать ребенку зла, а тем более, творить его.

Не перечу, проглатываю обиду.

- Конфетка, ужинать.

Бабуля уходит, остаемся на кухне втроем - я, дочь, Тузик.

- Малыш, у меня к тебе разговор.

- Серьёзный? - отодвигает тарелку с любимыми макарошками по-флотски от себя. Готовится слушать.

- Ну, не настолько, чтобы слушать на голодный желудок, - возвращаю тарелку дочке.

Какая же она у меня! Сердце радуется.

- Арина, как ты отнесешься к тому, что я выйду замуж. У тебя появится папа?

Нервничаю, тычу вилкой мимо говяжьей сосиски. Согласится ли она принять чужого дядю. Если нет, то я проиграю пари.

Дочь замирает, не моргая смотрит мне в глаза.

- Мамуль, может, найдём в интернете моего папу?

Крошечная шестилетка, а такая умненькая.

Гляжу в ее изумрудные глаза завороженно.

- Милая, - касаюсь ладонью ее бархатной щечки, - Пупсик мой, это невозможно. Прости.

Виновато опускает глазки. Тяжело вздыхает.

- Наверное, это я какая-то не такая, поэтому папа нас бросил.

- Детка, что ты! - бросаюсь перед ней на колени, поворачиваю к себе вместе со стулом. - Давай, на чистоту. Ты у меня же уже взрослая, поймёшь. Папы уходят не из-за деток, а из-за самих себя.

Они ожидают от семьи чего-то несбыточного, нереального, а потом их ожидания не оправдываются, всё летит прахом. Тогда одни папы борются с новыми обстоятельствами, а другие - слабые сбегают. Наш папа был слабым, - обхватываю коленки малышки руками, слегка сжимаю, - но мы с тобой не такие. Мы сильные.