– На кухню иди! – ответил Хомутов. – Только оденься сначала!

– Волки позорные! – зарычал качок и попытался стукнуть кого-нибудь из оперов ногой.

– Ты ножонками не сучи! – наступил ему на лодыжку Розанов. – Что-то рожа мне твоя знакома. А ведь точно – Собакин Денис Семенович по кличке Питбуль. Тебя от Балтики до Тихого океана разыскивают за убийства, разбои и вооруженные ограбления. А попался ты в притоне, как лох последний!

Начался обыск. У Бабки Веры были оборудованы тайники. В одном из них Хомутов нашел ключ от автоматической камеры хранения.

– Что же ты, зараза, квартирантов обворовываешь?! – побагровела Лазаренко. – Одной ногой в могиле стоишь, а все мало?!

– Так, ведь, девонька, и на похороны подсобрать надо, и выпить хочется, а наливают не каждый день… – потупилась старуха.

– А говорила у тебя больше ничего нет, – укоризненно посмотрел на Галю Розанов. – Где эта камера хранения?

– На Латышском вокзале… Только как эта старая пьянь воспользовалась бы ключом? – недоуменно пожала плечами Лазаренко.

– Сделала бы копию. Потом послала кого-нибудь проследить за тобой. Ты сама к своему тайнику привела бы воров. Бабке процентов десять бы перепало, – пояснил Розанов.

– Нет, лучше я ментам все сдам, чем этой козлихе на пропой оставлю, – вздохнула Галина. – Мне какое-то послабление за это будет?

– Суд учтет чистосердечное признание и добровольную выдачу похищенного, – заверил Розанов.

На вокзале прихватили пару патрульных и столько же понятых. Галя привела всех к автоматической ячейке и по приказу Розанова щелкнула ключом. Старший опер плечом отодвинул ее и достал большую сумку.

– Ваша сумка? – спросил он Лазаренко.

– Моя.

– Что в ней?

– Картина, видеокамера, видеомагнитофон, фотоаппарат…

– Прошу зафиксировать! – раскрыл Розанов сумку и принялся доставать из нее предметы.

Оформив протоколы обыска, изъятия материальных ценностей у Лазаренко и Бабки Веры, а также протокол задержания Питбуля и изъятия у него огнестрельного, а также холодного оружия, оперы снова вызвали на допрос Галину.

– Из квартиры убитого вами Коржакова были вынесены пять картин. У тебя, Галя, нашли два холста. Где еще три? – начал Розанов.

– Так, я же говорила, что мы их толкнули за пятьдесят тысяч баксов, а деньги в казино проиграли.

– Что еще за казино? В Большом городе они давно запрещены!

– Подпольное казино. Недалеко от Латышского вокзала, в Дарьиной роще находится. Игра идет в подвале, но такое впечатление, что находишься не в подвале, а в сказочном дворце! Такое красивое место, такой сервис, что не жалко проиграть! Правда, когда у нас «бабки» кончились, а Валерка хотел золотую цепь на кон поставить, высококлассный сервис кончился. Вышвырнули нас из заведения как дешевых прошмандовок!

– С казино мы разберемся. Кому сбыли картины? – оторвал голову от протокола Хомутов.

– Так, опять же я говорила – барыге, который навел нас на художника. Мы еще с Валеркой удивлялись: деньгами крутит большими, а ездит на фиговенькой «Волге». Цвет машины черный, а номера я не запомнила…

– Как выглядит барыга?

– Ничего особенного: мужчина лет пятидесяти, сухопарый, волосы черные с проседью, лысеющий… Фамилия у него не то Липов, не то Литов. Он сказал сослаться на него, если художник позвонит. Дескать, этот Липов или Литов нас с Валеркой рекомендует.

– Я сейчас сгоняю к коллегам-борцам с азартными играми. Надо попросить их поддержку во время оперативно-следственных мероприятий, а заодно прихлопнуть этот гадюшник. Ты, Юра, сходи к нашим искусствоведам – в отдел по борьбе с кражами и контрабандой культурных ценностей. Узнай, кто такой этот Липов или Литов, – распределил работу Розанов.