– Привет, пап! Сорри, что опоздал, профессор лекцию затянул, пока добежал… в общем, успел.

И тут они наперебой стали засыпать Касыма своими вопросами.

– Пап, а ты следишь за своим здоровьем? Какое у тебя давлен…? – спешила дочь.

– Как там твой новый роман? Уже опубликовали? – перебивал сын.

– А сахар в крови? Не забывай измерять! А денег хватает? Может, тебе выслать? – заботилась дочь.

– Подожди, сестра… Пап, ну, в самом-то деле, хватит тебе одному маяться, мы-то сейчас не можем быть с тобой рядом, – поднял давнюю тему сын.

Глаза Касыма растерянно бегали по экрану, от одного окошка к другому. Наконец, он не выдержал.

– Так, стоп! А ну хватит, – перекрывая вопросы детей, громко сказал Касым.

Дочь и сын резко замолчали. Касым устало выдохнул и на мгновенье закрыл глаза.

– Во-первых, с давлением и сахаром все хорошо. Книга выйдет из печати только через пару месяцев, а деньги не нужны. С этим разобрались?

Дети, притихнув, смотрели на Касыма с экрана монитора.

– Ну хорошо, – Касым посмотрел сурово и строго продолжил: – Во-вторых, вы мне зубы не заговаривайте. Дочь, тебе 28, пора уже не о работе, а о семье подумать. А тебе, сын, 23, сколько можно учиться? Бакалавриат, магистратура, дальше что? А жениться? Когда вы вообще собираетесь создавать свои семейные очаги? – приподняв одну бровь, вопрошал Касым. – И самое главное! – голос его повысился, – когда я уже наконец увижу внуков? Я внуков хочу!

Сын задумчиво хмурится, а дочь напряженно покусывает губы. Наступает пауза.

– У моих ровесников по 5–6 внуков, а у меня… – возмущенно и – будем честными – слегка преувеличивая, сетовал Касым.

– …а у меня только Арчи! – добавил он, направив камеру на собаку.

Арчи в ответ радостно залаял.

– Пап, ну, понимаешь, сейчас время другое и люди совсем другие… – отмахнулась дочь.

– Да и не так просто найти хорошую девушку… – поддержал брат сестру.

Касым устало замотал головой.

– Вот дождетесь, и я сам себе внука сделаю, – выдыхая, неожиданно заявил детям отец.

– И как же ты это сделаешь? – улыбается дочь.

– Пап, может, ты на самом деле женишься? – серьезно говорит сын.

Касым резко встает со стула и начинает нервно ходить по кабинету, размахивая руками и тыча указательным пальцем в сторону веб-камеры.

– Ишь, че удумали… Женись! Некогда мне этим заниматься! Мне 64 года! Вы моих ровесниц видели?! Не дай Бог! А если помоложе меня будет? Люди же не поймут!

– Ну ты даешь, пап, – смеется сын.

– Тьфу ты, опять зубы заговорили, – бурчит Касым.

Касым садится в рабочее кресло, а дочь (почесав щеку) и сын (почесав лоб) озадаченно пытаются улыбнуться.

Пристально глядя в экран ноутбука, Касым серьезно заявляет детям:

– Если вы не родите в ближайший год ребенка… я сам рожу, поняли? – и, чуть помедлив, продолжает: – И больше мне не звоните, пока я не увижу внуков. В следующий раз будете звонить только в том случае, чтобы пригласить на ваши свадьбы! Дочь, тебя это в первую очередь касается… А я сам рожу, поняли! Я все сказал! Пока!

Касым резко отключает конференц-связь и закрывает ноутбук, потирает рукой вспотевший лоб. Арчи сидит перед ним и выжидательно смотрит. В один момент их взгляды пересекаются.

– Сам рожу… А как я сам рожу? – растерянно, глядя на пса, говорит Касым.

Арчи отвечает одиночным лаем. Касым встает и подходит к окну, за которым виден двор и сад.

– Ты прав… – оглядывается он на Арчи, – надо подумать, как это делается, уже и не помню, – и стал делать некие неуклюжие поступательные движения.

Фыркнув от досады, Касым направляется в сторону двери, и пес следует за ним по пятам.

***

Алим с грустью в голосе добавил: «У него щемило в груди и выступал пот на загривке, когда кто-нибудь из его ровесников хвалился количеством своих внуков, рассказывал, какие они сладкие, как они вместе гуляют, про их шалости… Дед подошел к возрасту, в котором практически любой человек начинает испытывать острую потребность во внуках и с замиранием сердца ждет, когда его дети ему родят внука или внучку. Отношения с внуками – не как с детьми, другие: ведь внуков не надо воспитывать, их можно просто баловать. И вот эта так и не растраченная деятельным дедом родительская любовь постепенно перерастала в идею. Она зародилась и сначала маячила где-то на периферии сознания, грозя перерасти в манию, в паранойю, и, наконец, замысел этой идеи должен был превратиться в действие.