Карл хотел подойти ближе, но едва он двинулся вдоль озера, как оказался в зарослях крапивы и сердито зашипел, тряся обожженной кистью.

– Зуд скоро пройдет, – раздался рядом негромкий голос.

Карл резко повернулся, вздрогнув от неожиданности, и тут же смешался из-за того, что выказал испуг при молодой девушке.

Рэйчел стояла неподалеку среди огороженных дорожками грядок и спокойно глядела на него.

– Будь сейчас посветлее, я бы нашла для вас щавелевый лист, чтобы вы потерли больное место. Удивительно, как скоро щавель снимает зуд крапивы.

– О, какие пустяки, – произнес Карл, выходя из зарослей и приближаясь к ней. – Сейчас вы, наверное, начнете журить меня, что я в одиночку разгуливаю по вашим владениям.

– Отчего же? Вы – гость. Правда, если бы вы вышли несколько позднее…

– Знаю, знаю. Ваши свирепые псы. Но часы находятся как раз напротив моего окна, а я слышал, что собак спускают лишь в полночь. К тому же я видел, как вы ушли в парк, а перед этим и ваш слуга, мистер Патрик, направился куда-то в эту сторону. Видимо, в Сент-Прайори сейчас самое время для вечерних прогулок. Кстати, ваш управляющий нес узелок. Вы не знаете для чего?

– Узелок? – Голос Рэйчел был спокоен: ни особого волнения, ни любопытства. – А, наверное, это для ланей. Они обитают в парке и стали совсем ручными. Их всегда чем-нибудь угощают.

Она склонилась, стряхивая с листьев ночную влагу в кубок. Пояснила:

– Сейчас самое время собирать росу. Она помогает при подагре, которой страдает дядя Энтони.

Рэйчел выпрямилась. В лунном свете она вдруг показалась Карлу невероятно красивой. Ночь красила ее, это была ее стихия. Сейчас ее кожа казалась скорее бледной, чем смуглой, а глаза – особенно большими и темными. Они, словно отражая сияние ночи, блестели дивным огнем. Необыкновенно прелестно выглядели эти пышные завитки волос: легкие и пушистые, они обрамляли ее лицо, как темное облако. Рэйчел притягивала Карла, и он захотел обнять этот тонкий стан, но что-то его сдерживало. Почему-то он вспомнил, как утром в церкви ее назвали ведьмой, а потом этот взгляд за столом, от которого ему стало не по себе. Да, в этой девушке было нечто колдовское.

И все же Карл не смог удержаться от комплимента:

– У вас просто великолепные волосы, мисс Рэйчел. Жаль, что вы днем прячете их под чепец.

– Так принято, – тихо сказала она.

Карл улыбнулся.

– Здесь удивительно красиво. И эта лунная ночь, и прекрасная женщина рядом. В такую ночь хочется быть поэтом или влюбленным.

Рэйчел глядела на блики воды.

– Да, здесь очень красиво. Мне нравится, что наш парк так разросся. Природа всегда искуснее человека, и я люблю гулять в этих диких зарослях.

Карл понял, что Рэйчел не наделена и сотой долей обычного женского кокетства, не то что ее старшая сестра. Перед истинной невинностью он всегда пасовал – она попросту его не привлекала.

– А ваша сестра…

– О, Ева совсем другая. Ева жила при дворе, у нее иные вкусы. Мы очень разные с ней, хотя искренне любим друг друга. Вам ведь очень понравилась Ева. Это нетрудно было заметить.

Карл задумчиво потеребил ус. Сказал, что ему, видимо, следовало бы вести себя сегодня сдержаннее, ибо то, что не укрылось от глаз Рэйчел, мог заметить и Стивен Гаррисон.

– Мог, – согласилась Рэйчел и внимательно поглядела на короля.

Опять ее прямота раздосадовала Карла. Она проницательна – нет слов, но в ней и на йоту нет манящей дерзости сестры. Та словно всему миру бросала вызов – и его хотелось принять. Рэйчел же, в глазах Карла, могла стать скорее товарищем, сестрой, но не объектом желаний. А жаль.

И он, сменив тему разговора, заметил, что они, должно быть, находятся среди аптекарских грядок, и поинтересовался, каким травам Рэйчел отдает предпочтение.