– Что на стенах этого кафе? Да, таблички. Рядом с великими именами – новомодные «спринтеры» в искусстве. Вы знаете их, этих «спринтеров»? – начал он.

– Не всех, да и других… в общих чертах…

– Вот! В общих! А Павел – непонятый император, одинокая и оболганная личность. Но он – крупнейшая фигура! Коваль, Ясницкая попытались разгадать… объяснить людям… разрушить стереотипы, по крайней мере рассказать (и очень толково, тонко!). Нет, они оказались тоже непонятыми… и… одинокими. Вряд ли с вами, человеком со стороны, они будут откровенно разговаривать на тему… жизни и смерти Павла… А книга… книга Коваль в киоске в Павловске… Пожалуйста… Вы любите… читаете Ключевского? – неожиданно спросил искусствовед. – Тончайший психолог! И поэтому великолепнейший историк! И кто его почитает? Звучит громко его голос? Нет! Вот видите… А как превратился благородный, образованный, с тонкой душой и глубоким умом цесаревич в неврастеника и торопыгу, подозревающего своих и доверяющего врагам? Не был он наивным, не был… Хотел, как бабка Елизавета: чисто, без крови…

Старик-историк – видимо, искушённый, – сделал большую паузу, попил чайку и, взглянув на Ирина внимательно и доверчиво, продолжил:

– Если вам интересно меня слушать…

– Очень! И очень вам благодарен!

– Вы, молодой человек, можете себе представить, через какие испытания прошёл этот человек? Нелюбимый сын своей жестокосердной матери! Русский Гамлет! Как злобно, коварно хитроумная Катька Вторая «обломила ветку» – ветку наследника престола! Не сломала полностью, но надломила, ядом наполненный трон ему оставила… окружённый врагами. Она и после своей смерти «доставала» его – своей «петлёй», своей мёртвой хваткой тех капканов, что сумела ещё при жизни расставить…

Лев вспомнил Пасхина – его слова о Павле Петровиче.

– …А он, Павлуша, серьёзнейшим образом готовился к принятию власти: выработал внушительный пласт концепций реформирования и в государственных начинаниях, и в экономических преобразованиях. Эх, да что там! Прочтите книгу Коваль.

Через несколько дней Ирину удалось съездить в Павловск и купить книгу. Прочёл. «Да, это – труд! Достойно, честно, умно! Главное – глубоко! Но не глубже подвала… ха… Эх, а ведь знала что-то… Или не знала? Или негоже Учёному секретарю солидного заповедника-музея “Павловск” публиковать “домыслы и легенды”? Хотя легенд и мифов в книге достаточно, но общеизвестных… А дальше? Дальше? Опять нельзя? Табу? Кто наложил?!» – Лев нервно барабанил пальцами по гладкой обложке. «Хорошая обложка… кофе с молоком… Портрет Павла … в чём? Рамка в виде Триумфальной арки – некоего портала, с которого сдёрнута занавесь. Ха! Намёк, что занавесь лишь приоткрыта? … Ага, вот ещё… “издана при финансовой поддержке…” Ясненько… А тираж… тысяча – по нашим временам приличный».

Он позвонил своему знакомцу Юриковичу и договорился о встрече в том же «Литературном» кафе. Ростислав Вадимович жил там недалеко. Лев искренне благодарил старичка за оказанное внимание, ценные советы, сказал, что книга Коваль ему очень понравилась, что это великолепное, стилистически ясное повествование не может не вызвать симпатий к государю.

– Все выводы? Или ещё есть? – хитро спросил Ростислав.

– Ну… Первый: трудно быть принцем, да ещё сыном такой матери… Второй: невыносимо трудно легкокрылому Пегасу тащить русскую телегу реформ по русскому бездорожью.

– Метафорично, но верно… Всё? Ведь зачем-то позвали меня вновь? Что вам угодно выведать у меня? И, главное, – зачем?

– У меня ощущение, что дама эта ловко между стилистически ясными строчками оставила много неясностей, намёков, мыслей…