– А я осмелюсь утверждать, что ты ошибаешься. И в этом нет ничего удивительного.

Другие миры, где время идёт иначе, занимательная математика, найденные родственники. Похоже на плохую мыльную оперу, в которую специально добавили фантастические элементы, чтобы объяснять ими нестыковки в сюжете. А ведь совсем недавно жизнь была такой образцово скучной.

– Мне нужно покурить, – придумал Джек и пошёл через кухню на задний двор.

– Я с тобой, – вызвалась Самира.

– Угу, – кивнул Тони, не подняв головы. Глубокая складка озабоченности залегла между его бровями.

На улице их ждал чудесный летний вечер. Если сравнивать этот вечер с другими, он с отрывом победит во всех номинациях: оптимальная температура, чистый воздух с ароматами цветов и свежескошенной травы, мягкие сумеречные силуэты, заигрывающие с без того распалённым воображением.

Когда-то Джек наведывался сюда чуть ли не каждый день. Из цветной мозаики воспоминаний об уютном дворике складывалась значительная часть его жизни.

Здесь, на крыльце, раньше скрипела вторая ступенька, когда они с Грэйс усаживались на неё поболтать. А потом мистер Маршалл забил несколько гвоздей, и ступенька скрипеть перестала. Вот этот огромный цветок гортензии в терракотовом горшке Джек застал ещё хилым ростком с двумя листиками. Он помнил, как перегорела лампочка в гирлянде под козырьком, как Тони свалился с гамака и пролил на него кофе – вон, коричневое пятно так и не удалось полностью вывести. Джек помнил, как специально для него однажды появилась пепельница в форме чернильницы.

Почему сегодня всё кажется чуждым? Кусочки мозаики рассыпались и перемешались.

Джек достал из кармана джинсов сплющенную пачку сигарет и спросил на всякий случай:

– Это всё по-настоящему?

Самира кивнула.

– Ты волнуешься?

– Немного. А ты?

Он развёл руками – жест в равной степени мог означать «я не знаю» и «я не виноват».

– Зависит от того, как глубоко я рискну погрузиться в происходящее.

Пока Джек плавал на поверхности, изредка, да и без особого энтузиазма заглядывая за край лодки. Он закурил. Самира пытливо следила за движением тлеющего огонька.

– Ты осуждаешь мою вредную привычку или хочешь попробовать?

Джек ожидал увидеть гримасу отвращения, но Самира взяла сигарету из его руки и спешно поднесла её к губам. Сделав пару коротких затяжек, она бросила окурок на крыльцо и со знанием дела затушила его носком туфли.

– Из всего, что я узнал и увидел за последние дни, вот это сейчас было самое потрясающее, – признался Джек.

– Наконец я придумала, как тебя поразить, – Самира улыбнулась, но вдруг спохватилась: – только не проболтайся Тони. И моему отцу. То есть, я имею в виду… А вообще, мне всё равно!

Она отвернулась и попыталась незаметно понюхать свои волосы.

– Ты собираешься преодолеть некую границу реальности и очутиться в другом мире? – Джек прикурил новую сигарету. Пальцы плохо слушались, стали как деревянные. Будь он пианистом, карьера оказалась бы под угрозой.

– Дома дверь из моей спальни ведёт в прекрасный сад, там тоже растут такие цветы. Надеюсь, их поливали, пока меня не было, – ответила Самира как бы невпопад, но на самом деле вполне однозначно.

– Ты хочешь забрать с собой Тони?

– Я хочу взять с собой Грэйс.

Вторая сигарета быстро закончилась, и Джек опустил окурок в пустую пепельницу. К следующему его визиту пепельница снова будет чистой. Как всегда.

– И я должна позвать Тони, ведь ему это предназначено судьбой, в которую ты не веришь, – Самира оборвала с гортензии сухой лист.

– За это спасибо.

– А ещё с нами обязан отправиться ты.

– Это почему?

– Потому что тебе это приключение нужно больше всех.