И я, как любой другой, вношу в этот мир свою долю зла.

Добрые и злые – все мы бестии лихие.

От добра «с кулаками» до зла – один шаг.

Всех зол не распознать, что прячутся в добре.

Порою добро наберётся сил – и обернётся злом.

Если ловишь тяжёлый, по-волчьи холодный взгляд, сразу чувствуешь: у зла – огромная сила.

Зло – не только сила, но и козни изощрённого ума.

Противопоставлять силу силе нужно, на зло же злом отвечать – неэтично и пошло.

Даже зло и неправда живут по своим законам и строго ходят своим путём.

Если добро всегда побеждает, значит, зло никогда не сдаётся.

Тонким философом нужно быть, чтобы под видом зла утверждать добро.

Под видом добра, красоты и ласки природа порою скрывает великое зло.

Под маской справедливости скрывают в сердце зло.

Кляня несправедливость, бываешь злее тех, кто в ней повинен.

Для многих и справедливость – лютое зло.

Церковь не любит клеймящих несправедливость, плуты их сторонятся, родичи ненавидят, власть от них избавляется.

Если б око – за око, зуб – за зуб, так нет: за око – два, за зуб – челюсть… Где уж тут справедливость?!

Хуже несправедливого кажется тот, кто поступил справедливо, но не в угоду нам.

Нам так хочется, чтобы всё было по справедливости, то есть по-нашему.

Несправедливость у нас порой проникает в суды и конторы, казармы и тюрьмы… но чаще всего – кабинеты.

Кабинет – это ловко устроенное, очень удобное место для наслаждения властью.

Наслаждение властью – самое жуткое из наслаждений.

И я наслаждался властью: отдавал себе приказания и следил за их исполнением.

Стремление к наслаждению властью сильнее её возможной необходимости.

Мечта бюрократа – взять власть над тем, кто им повелевал.

Для бюрократа потерять власть – это такое горе, при котором можно потерять разум.

Какой бюрократ не бредит своим могуществом?

Все бюрократы думают: коль власть от Бога, то сами они – боги!

Портфель, бумажка, кабинет и слово «нет» – святыни бюрократа.

Как изощрённо-изысканно издевается порою бюрократ над человеком!

Самые изощрённые бюрократы с участливым взором, ласкающим словом и выражением величайшего добродушия на лице.

Бюрократы так ласково тебе отказывают, что чувствуешь себя при этом хамом!

Если бюрократ ни в чём не отказал, то невольно кажется, будто он ошибся.

Когда бюрократ всем хамит и отказывает, то, видимо, думает, что проявляет свои волевые качества.

Культурному человеку стыдно даже намекнуть на хамство хаму.

Возмущаясь хамством бюрократов, мы просим у них прощения за беспокойство.

Все бюрократы возмущаются бюрократами других ведомств.

Коль идёшь мимо ведомств, – на сердце нехорошо.

Бюрократы отнимают у нас главное – достоинство и время.

Это нелегко, поступившись собственным достоинством, не ответить злом на зло.

Паршивый гусь, а сколько важности и достоинства! И где всё это во мне, его погоняющем?

Если я вижу: недобр человек, хоть и полон достоинств, сторонюсь его.

Человечество всё достойное часто топчет; раздавит – потом славит.

Жестокость человека обличает злого, но в жестокости человечества участвуют и добрейшие люди.

Принципиальностью прикидывается жестокость.

Когда чиновник держит бумажку в руках, то грубость его – закон, жестокость – благое дело, а чёрствость – священный долг.

Если хочешь узнать жестокость человечества – пойди в свою контору и попроси о чём-нибудь.

Кто долго страдал и мучился, тот, быть может, напишет скорбную, печальную повесть о человечестве.

Легко любить человечество, но конкретных людей полюбить с их пороками, неприязнью к нам – ох как трудно!

Любить людей – значит сносить их сплетни, козни, зло, а взамен дарить им свою любовь.