И я, как любой другой, вношу в этот мир свою долю зла.


Добрые и злые – все мы бестии лихие.


От добра «с кулаками» до зла – один шаг.


Всех зол не распознать, что прячутся в добре.


Порою добро наберётся сил – и обернётся злом.


Если ловишь тяжёлый, по-волчьи холодный взгляд, сразу чувствуешь: у зла – огромная сила.


Зло – не только сила, но и козни изощрённого ума.


Противопоставлять силу силе нужно, на зло же злом отвечать – неэтично и пошло.


Даже зло и неправда живут по своим законам и строго ходят своим путём.


Если добро всегда побеждает, значит, зло никогда не сдаётся.


Тонким философом нужно быть, чтобы под видом зла утверждать добро.


Под видом добра, красоты и ласки природа порою скрывает великое зло.


Под маской справедливости скрывают в сердце зло.


Кляня несправедливость, бываешь злее тех, кто в ней повинен.


Для многих и справедливость – лютое зло.


Церковь не любит клеймящих несправедливость, плуты их сторонятся, родичи ненавидят, власть от них избавляется.


Если б око – за око, зуб – за зуб, так нет: за око – два, за зуб – челюсть… Где уж тут справедливость?!


Хуже несправедливого кажется тот, кто поступил справедливо, но не в угоду нам.


Нам так хочется, чтобы всё было по справедливости, то есть по-нашему.


Несправедливость у нас порой проникает в суды и конторы, казармы и тюрьмы… но чаще всего – кабинеты.


Кабинет – это ловко устроенное, очень удобное место для наслаждения властью.


Наслаждение властью – самое жуткое из наслаждений.


И я наслаждался властью: отдавал себе приказания и следил за их исполнением.


Стремление к наслаждению властью сильнее её возможной необходимости.


Мечта бюрократа – взять власть над тем, кто им повелевал.


Для бюрократа потерять власть – это такое горе, при котором можно потерять разум.


Какой бюрократ не бредит своим могуществом?


Все бюрократы думают: коль власть от Бога, то сами они – боги!


Портфель, бумажка, кабинет и слово «нет» – святыни бюрократа.


Как изощрённо-изысканно издевается порою бюрократ над человеком!


Самые изощрённые бюрократы с участливым взором, ласкающим словом и выражением величайшего добродушия на лице.


Бюрократы так ласково тебе отказывают, что чувствуешь себя при этом хамом!


Если бюрократ ни в чём не отказал, то невольно кажется, будто он ошибся.


Когда бюрократ всем хамит и отказывает, то, видимо, думает, что проявляет свои волевые качества.


Культурному человеку стыдно даже намекнуть на хамство хаму.


Возмущаясь хамством бюрократов, мы просим у них прощения за беспокойство.


Все бюрократы возмущаются бюрократами других ведомств.


Коль идёшь мимо ведомств, – на сердце нехорошо.


Бюрократы отнимают у нас главное – достоинство и время.


Это нелегко, поступившись собственным достоинством, не ответить злом на зло.


Паршивый гусь, а сколько важности и достоинства! И где всё это во мне, его погоняющем?


Если я вижу: недобр человек, хоть и полон достоинств, сторонюсь его.


Человечество всё достойное часто топчет; раздавит – потом славит.


Жестокость человека обличает злого, но в жестокости человечества участвуют и добрейшие люди.


Принципиальностью прикидывается жестокость.


Когда чиновник держит бумажку в руках, то грубость его – закон, жестокость – благое дело, а чёрствость – священный долг.


Если хочешь узнать жестокость человечества – пойди в свою контору и попроси о чём-нибудь.


Кто долго страдал и мучился, тот, быть может, напишет скорбную, печальную повесть о человечестве.


Легко любить человечество, но конкретных людей полюбить с их пороками, неприязнью к нам – ох как трудно!


Любить людей – значит сносить их сплетни, козни, зло, а взамен дарить им свою любовь.