– Слышь, если она придет, скажи что ей ничего не будет, пусть только возвращается!

Резко повернувшись, он вышел за теми двумя. Я тяжело вздохнул. Взял кусочек хлеба, пожевал, не чувствуя вкуса. Звякнула щеколда – это возвратились беглецы. Виктор в плавках и туфлях на босу ногу. Тан в разнокалиберном тряпье, попозже и Пал приползла, стеная и кряхтя. Виктор попытался браво ухмыльнуться:

– Он с детьми был, а то бы я его!..

Я покивал согласно головой, ну да, ну да, и отправился к себе.

Наутро я проснулся от нестерпимой вони. Пахло калом, как в общественном сортире. Я вышел в общую комнату. Резануло ноздри – рядом с койкой на неестественно раскоряченных ногах стоял Виктор, и в полутьме я успел заметить, как по белизне его ляжек сползает темно-бурая масса, источая пронзительные ароматы. Запоздалая реакция! Я сплюнул сквозь зубы и захлопнул свою дверь. Ну и ну… Адам и Ева!

С печальной улыбкой пророка

Он саданул её в глаз.

Брызнуло синее око,

Чуть покорёжен фас.

Она, подойдя поближе,

Коленом ему между ног.

Капает алая жижа

Меж запылённых сапог.

Опомнились: что содеяли!

Человек человеку – брат!

Беззубые рты зияли –

Вдруг расхотелось орать.

Он улыбнулся мирно.

Соорудил бутерброд,

Маслом намазав жирно

Хлеб, и отправил в рот.

Вдогонку текло рекою

Коричневое винцо.

Лица дышали покоем.

По радио пел Виктор Цой…

Не позавтракав, я поплелся на работу, пытаясь навести порядок в мыслях. Почему Природа создает людей, которым суждено быть вечно несчастными? Скорее всего для равновесия, иначе она не могла бы одаривать счастьем всех своих любимчиков. Тяжело в двадцать четыре осознавать, что еще до рождения тебе была уготована роль балласта. И хоть бейся лбом об стену – ничего не изменить…

Я перешел улицу у винного магазина. Как всегда, на тротуаре сидит безногий калека и просит подаяние. Как всегда, все равнодушно проходят мимо. Нет, вот остановились двое: мальчик на костылях и с ним взрослый мужчина, видимо отец. Порывшись в кармане, мальчуган вынул блестящую монетку и подал безногому. Воистину, собственные страдания смягчают душу и сердце! Вот и ответ на мой вопрос. Но, как и во всяком правиле, здесь могут быть исключения – чрезмерные страдания ожесточают. Да где эта мера?! Как узнать? Ведь сказано в Книге: «Не возлагаем Мы на душу более того, чем она способна вынести…». Значит, ожесточается тот, кто слишком жалеет себя, так надо понимать? Самовлюбленный вы эгоист, мистер Лан! Я покопался в бумажнике – мелочи не было. Черт с вами, господин Эгоист, не обеднеете! И я сунул в руки ошеломленного калеки первую попавшуюся купюру…

На работе я чувствовал себя препаршиво. Привезли маленькие телевизоры. Разбраковывать их – противней некуда. Да еще все занимались чем попало, только не разбраковкой. Какое удовольствие корячиться, когда остальные прохлаждаются? Я вяло побрел к куче привезенных телевизоров. Варлен, управляющая, уставилась на меня и заверещала:

– Лан, что ты работаешь, как сонная муха? Поживей, давай!

Терпеть не могу, когда на меня покрикивают, тем более, ее сыночек, Серж, околачивался рядом с ней, «заряжая» очередного клиента на «стольник сверху». Я рявкнул:

– Серж, пойдем работать!

Позже, в подсобке, когда мы обедали, она подошла и, пробормотав что-то для отвода глаз, перешла к делу:

– Что-то Лан сегодня плохо работает!

Дурацкая привычка – всегда чувствовать себя виноватым! Я промямлил:

– Настроения нет, с хозяйкой поцапался.

– А, вот в чем дело! Вот Тэдди – если есть настроение, горы может своротить, а если нет – то как медведь в спячке. Зачем же всем халтурить?

Понятно – напрасно я зацепил ее чадо.