Та самая мафия, которая в 1922 году вынудила королевство Исландия, отменить введенный несколькими годами ранее запрет на ввоз алкоголя.
Еще в большей степени давление испытала на себе Норвегия. В Норвегии не было, конечно, «сухого закона», как бы ни пытались утверждать обратное некоторые фантасты, коим даже в самых скромных порой, а иной раз и в фальшивых потугах на административное ограничение, мнится нечто радикальное и даже успешное. Например, в известном сборнике фальшивок «Собриология. Наука об отрезвлении общества», который регулярно выходит под редакцией А. Н. Маюрова, утверждается будто бы «Норвегия в полной трезвости жила в 1916—1927 гг.» [22]. Конечно, это совершенно не так. Какая ж трезвость, если в период с 1923 по 1926 гг. душевое потребление алкоголя в год, в переводе на абсолютный спирт, в Норвегии составляло 2,4 литра [23]?
И это, заметьте, без учета самогоноварения!
Да, общенациональный референдум был: в 1919 году 61,6% голосов высказались за введение запрета на торговлю тем, что крепче12°, но из экономических соображений даже этот куцый запрет вступил в силу лишь в 1921 году. Хуже того, довольно скоро в обществе, пьющем не запрещенное пиво, возобладало мнение, что если установить централизованную монополию, то есть, запретить торговать спиртным всем, кому не лень, то никакого пьянства-алкоголизма не будет, а будет так, как в известных цивилизованных странах. И вот, 30 ноября 1922 года создается структура, находящаяся под государственным контролем – «Vinmonopolet» («Винная монополия») – обладающая исключительным правом контролировать как импорт, так и торговлю, с тем, чтобы сделать спиртное доступным по всей стране, но с учетом социальных проблем, связанных с потреблением алкоголя.
В начале XX века Норвегия была периферией Европы, страной, в которой проживало всего-то около двух миллионов человек. Невелик, прямо скажем, «огород» для Алкогольной мафии. Но дело обстояло, похоже, не столько в упущенных доходах, сколько в том, что какая-то «козявка» покусилась на издавна установленный ход вещей – попыталась вводить у себя некие меры ограничительно-запретительного свойства! Вот, что вызвало негодование. Причем такое, что «разногласия, связанные с «сухим законом» и его внешнеторговыми последствиями, вызвали три правительственных кризиса (1921; 1923; 1924)» [24]. В конце концов, это привело к тому, что в 1926 году был проведен новый референдум, и год спустя запрет на ввоз вино-водочных изделий была отменен.
Некоторое представление о низости Алкогольной мафии, о методах насаждения ею питейства как всеобщей нормы жизни, о мерах борьбы с правительствами, пытавшимися с помощью административных ограничений и запрещений оградить общество от алкоголизации, вполне можно судить по фрагменту из книги З. А. Гуревича и А. З. Залевского «Алкоголизм»: «В 1921 году в Цюрихе (Швейцария) организовался «Центральный Секретариат, предназначенный для борьбы с излишками воздержания». … В том же году появляется «Национальная Швейцарская лига борьбы с запрещением».
В сентябре 1921 года в Лозанне была основана «Международная Лига против запрета» с делегациями из всех стран Европы. Она имела поддержку крупных миллиардеров и ее целью, что ни для кого не было тайной, была грубая наступательная политика против «фанатиков». Уже в октябре 1921 года влияние этой Лиги сказалось на заседании большого комитета Союза немецких пивоваров, на котором были приняты в присутствии иностранных делегатов решения против запрещения. В 1922 году деятельность Лиги сказалась в провале референдума по поводу запрета в Швеции. Лига понемногу распространяла повсюду свое влияние: в Бельгии, Англии, Германии и других странах. К ней примкнули и ее поддерживают большинство винодельческих ассоциаций» [25].