***

Где мой «Ом»?

А вот интересно. Был в свое время такой журнал «Ом». Что называется, культовый. Свет в оконце. Каждый номер – откровение. И вот наивный вопрос: почему сейчас нет такого журнала? Ладно, не журнала, может быть, сайта. То есть понятно, что сейчас любая информация более доступна, чем тогда. Грубо говоря, про Абеля Феррару в конце девяностых можно было прочитать только в «Оме» и больше нигде. Сейчас другая проблема – найти такой источник информации, чтобы можно было не читать все остальное. Главная ценность – фильтр. Но ведь и сейчас, мне кажется, есть некая ценность в том, чтобы свести разрозненные источники информации в одном месте. Вопрос только в том, что важно, каким должен быть отбор. Вот я начал думать, о чем должен был бы писать такой журнал. Музыка сегодня не имеет такого значения, как в девяностые. Кино тоже. Книги тоже. А что имеет значение? Значит, сериалы. Много и комплиментарно о скандинавских и британских, с симпатией о Нетфликсе, с иронией об «Играх трона», с брезгливостью – о процедуралах эфирного ТВ. Компьютерные игры. Превью, обзоры, интервью. Работа. Просто взять двадцать страниц каждого номера и отдать Алене Владимирской. Пусть пишет, что хочет. Технологии. Инновации. Когда уже я смогу попробовать Soylent? Кто успеет быстрее изобрести бессмертие – Курцвел имя ему сингулярность или Дима Ицков? История. Только не так, как Акунин, а так, как ружья, микробы и нержавеющая сталь. Путешествия. Уж конечно, не про рестораны Парижа и отели Рима. Спорт. Здоровый образ жизни. Что-нибудь ненапряжное. Гимнастика для пальцев, делаешь пять минут в день – худеешь за две недели на десять килограмм. Мода. В жопу Лагерфельда. Хочу спецномер, посвященный кроксам. Литература? К литературной критике у меня только один вопрос: читать роман Роллинг, который она от имени мужика написала, или можно не читать? Это можно где-нибудь на последней странице одним абзацем мелким шрифтом:) Вот черт знает, хорошо бы это получилось или очередная шняга? Стал бы вот например я читать такой журнал? Может, надо чтобы это еще было красиво? Берешь в руки «Нью Йоркер» – и сразу понимаешь, что это ВЕЩЬ. Честно говоря, храню в папочке все обложки «Нью Йоркера». Любую можно вставлять в рамочку и вешать на стену. Были ведь у нас попытки сделать свой «Нью Йоркер». Честно говоря, я даже писал туда кое-что. Но у меня такое ощущение, что там редакция один раз подержала «Нью-Йоркер» в руках, а прочитать за незнанием языка не смогла. И впечатление вынесла такое: несмешные карикатуры и непонятные статьи на необязательные темы. И журнал стала делать именно такой: несмешные карикатуры и непонятные статьи на необязательные темы. Ну так и… Типа, а как же «Афиша»? Но вот «Ом» ставил на обложку Земфиру – и Земфира становилась суперзвездой. «Афиша» ставит на обложку Муджуса – и кто такой Муджус? «Ом» писал про Уэлша, и Уэлша читали все. «Афиша» втюхивает этого… как его там… новый типа Акунин из какой-то там провинции. И кто его читает? Однако же был «Ом» -то! Как-то что-то такое удавалась делать Игорю Григорьеву. Или просто звезды так сошлись один раз в тысячу лет и больше уже не сойдутся?

***

НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ ПИСАТЬ ХОРОШО – НУЖНО ПИСАТЬ ПЛОХО

Одна моя ученица много лет мечтала написать одну историю. Собственно, она пришла в коучинг для того, чтобы написать эту историю вместе со мной. Мы составили план, и она начала работу над текстом. Однако уже через неделю на очередную встречу она пришла очень расстроенная. – Получается какая-то ерунда. Но как же так? Ведь мне так нравилась эта идея… И она пожаловалась на то, что она много лет работала в другой области (ну, допустим, пусть это будет журналистика) и все эти годы мечтала о том, что когда-нибудь она напишет этот свой опус магнум. И вот сейчас для этого настало самое время – никто не отвлекает, дети выросли, деньги зарабатывать не нужно, отношения с мужчинами не отвлекают, карьерные вершины все достигнуты. Пиши и радуйся. Ан нет. История, которая много лет жила у нее в голове, отказывалась жить, стоило ее вытащить наружу. У вас бывало такое? Придумаешь сюжет, кажется, что он отличный, и пока крутишь его в голове, он нравится все больше и больше. А потом записываешь, смотришь – и видишь нечто совершенно беспомощное. И вы отказываетесь продолжать работать над этим текстом. Вы бросаете его и думаете – подожду, когда мне придумается что-нибудь по-настоящему гениальное. Друзья, это работает не так. Сама по себе идея большой ценности не имеет. Ценность идеи состоит в том, резонирует она с вами, с автором, или нет. Если идея резонирует с вами – вы сможете написать так, чтобы она срезонировала с читателями. Важно только вот это – момент резонанса идеи и автора. А сохранить этот резонанс можно лишь одним способом – работая над текстом. Именно за этим резонансом и нужно охотиться, а не за идеями. Идеи – лишь сачок, которым вы его ловите. И есть лишь один способ сохранения способности к творческому резонансу – это ежедневное творчество. В нашем с вами случае – ежедневное написание текста. «Ни дня без линии» – говорил в свое время Апеллес. «Ни дня без строчки» – отвечал Юрий Карлович Олеша. Думая, мечтая о том, что вы когда-нибудь напишете свой прекрасный роман, книгу, сценарий – вы убиваете резонанс, с каждым днем увеличивая разрыв между идеальным представлением о вашей истории и реальностью. Никакой реально написанный ваш текст не может конкурировать с текстом, который вы МОГЛИ БЫ НАПИСАТЬ. Именно на этом основана самоуверенность сетевых троллей, которые, скажем, уверенно критикуют кино и сериалы. Мол, это все ерунда, по сравнению с тем, что я МОГ БЫ НАПИСАТЬ, если бы… (захотел, было бы время, умел бы – оправдание в данном случае уже не так важно). Когда вы пишете каждый день, год за годом, вы не можете писать каждый день одинаково хорошо. Ну не бывает так. Поверьте, у великого Льва Толстого бывали не то, что дни – годы, когда он писал ну просто отвратительно. Неряшливо, путано, да и просто безграмотно. Но писал! Мне очень нравится предложенный Александром Миндадзе образ золотой нити, которую каждый пишущий тянет у себя из головы. Дернешь посильнее – оборвешь. Перестанешь тянуть – нить застынет и перестанет вытягиваться. Вы не можете вытянуть другую нить, кроме той, которая торчит из вашей головы. Если текст пошел плохой, если вместо золота идет алюминий – делать нечего, тяните алюминий, за ним пойдет золото. Но не сидите и не ждите, что золото пойдет само. Его нужно добывать. Именно поэтому, если у вас не получается писать хорошо – нужно писать плохо. Не можно. Нужно. Это не просто ваше право. Это ваша обязанность. Это ваш долг перед тем, кто дал вам ваш талант. Именно такую рекомендацию я дал своей ученице. Неважно, начинающий вы автор, или маститый, увенчанный тем-сем лауреат, вы имеете право писать плохо. Да, это «плохо» может быть признаком внутренней распущенности. Снисходительности к себе. Расслабленности. Пренебрежения. Если слишком долго позволять себе писать плохо – вы приучитесь к этому. Сделаете это «плохо» своей натурой. Начнете думать, что это ваше плохо – на самом деле хорошо. Единственный способ удержаться от деградации на этом пути – честно осознавать, что вы пишете плохо. Понимать разницу между плохо и хорошо. Заходить на территорию «плохо» только одной ногой. Не стараться обустроиться там со всеми удобствами. Не начинать искать подтверждений тому, что можно еще хуже и ничего страшного. Не встраивать в себя привычку писать плохо. Мы разрешаем себе писать плохо, но мы осознаем, что мы пишем плохо и изо всех сил при этом стараемся писать лучше. И тогда, поверьте, вы будете писать все лучше и лучше. Мостик из плохих текстов приведет вас к хорошим. Как Льва Толстого его чудовищные сказки и варварские переложения священных книг привели к «Хаджи Мурату». Продолжайте писать. Не останавливайтесь. Если не получается писать хорошо – пишите плохо. Но всегда стремитесь к лучшему. Однако каждого пишущего (и даже лучших представителей этого племени) день и ночь терзает вопрос – не графоман ли я? Имею ли право я писать? Знаете что? Это вообще неважно. Быть графоманом – это еще не самый страшный удел из возможных. Вспомните Гитлера. Ей-богу, лучше бы рисовал свои акварели.