Я знал, что у нас не было обратных билетов. Но мы не пошли в кассы, а направились в буфет. Отец купил бутылок пять – шесть пива. По дороге на перрон он объяснил мне как себя вести. Фразу – «самое главное – побудить человека говорить о своих интересах» я запомнил и не раз она мне помогала. Правда, отец всегда был хорошим собеседником, с острым юмором, много знал и интересно рассказывал. Он умел находить нужные нити к людям. «Школы» НКВД и Абвера давали себя знать.

Мы стояли в начале перрона. Когда объявили отправление «Авроры» на Ленинград, мы с отцом побежали ко второму вагону с хвоста. Поравнявшись с проводником второго вагона, отец что-то ему сказал и мы быстро запрыгнули в вагон, поезд тронулся.

– Пусть, сын побудет с Вами, я сбегаю к жене, а то она переживает наверное. Я мигом.

И правда он вернулся быстро.

– Мегера, орет… Пусть успокоится, а тут по пивку пока, хорошо? – Он показал на авоську, полную бутылок.

Пока они пили пиво, отец заказал мне чай и печенье. Проводник еще кому-то разнес чай и потом почти не выходил из купе.

Почти три часа они сидели, о чем-то болтали, смеялись. Заходил еще один проводник, тоже посмеялся и ушел. Отец снова сходил в другой вагон, якобы к жене. Вернувшись он мне принес мороженое, а с проводником принялись опять за пиво, закусывая пирожками, купленными у бабки, которая ходила по вагонам.

Поезд подходил к Ленинграду, мы с отцом попрощались с проводником.

– Пойдем к матери, успокоилась, наверное… – и пошли по поезду.

Через два вагона в тамбуре уже стояли люди. Мы не пошли дальше толкаться и вышли на перрон из этого вагона.

Когда мы сели в электричку на Финляндском вокзале, отец облокотился на окно, подмяв под себя портфель. Он проснулся только за одну остановку до 21 км (п. им. Морозова). А ко мне подсела соседка – подружка Евгения. Она уже училась в институте. Мы с ней проболтали почти всю дорогу. Я поделился впечатлением о кино, она жаловалась на загруженность занятиями в институте.

Мама нас в этот вечер не ждала. Шел двенадцатый час ночи. Она быстро сварила пельмени, и поев, я ушел спать. Отец еще долго о чем-то говорил на кухне с мамой. Суббота прошла.

Проснулся около десяти. Родители еще спали. В холодильнике увидел две бутылки армянского коньяка, две банки болгарского салата, несколько палок копченой колбасы и две большие банки черной икры. Этот дефицит и был в двух бумажных пакетах. Я пожарил яичницу из пяти яиц, и запивая кефиром, приговорил ее. Спустился к своему другу Вячеславу и мы пошли на тренировку.

Когда я вернулся домой, было почти восемь часов вечера. По телевизору шел «Щит и меч». Фильм, который мы с отцом смотрели несколько раз, но и в этот раз нас мама кормила перед телевизором. Когда я поел, мама показала мне новые кожаные перчатки.

– Ладно, зайцами проехали, а зачем перчатки у проводницы забрал? – обратился я к отцу. Мама ударила перчатками меня по спине и, улыбаясь взялась за вязание.

Десятиклассника берут на чемпионат СССР среди юниоров. Вся школа знает, что я полечу в Харьков и буду выступать за сборную Ленинграда на таком крупном турнире. Да что там школа, и весь поселок знает. Ведь два раза писали в «Невской Заре» о моем отличном выступлении на городе по юниорам и о моих сборах перед Союзом.

Старший тренер юниорской сборной Иван Александрович Воробьев привел меня в городской спортдиспансер перед отъездом на соревнования. Я уже раз проходил диспансеризацию в районном диспансере, но это было два года назад перед Спартакиадой Союза среди школьников по гребле. Там нас быстро провели (без волокиты) по врачам, и мы через пол часа уже сидели в электричке.