Слышим, как доносится долгожданное: «Да здравствует Великий Октябрь! Да здравствует великий Ленин! Да здравст…» Всё, ребята! Тс-с-с-с-с-с. Начинаем. И в тот момент, когда президиум под аплодисменты покидает сцену, спецбригада под шумок выносит скамейки для хора и освобождает сцену для концерта. Столы, стулья, Ленин – всё это исчезает в кулисах. Отработано всё до мелочей. Занавес давно вышел из моды. Всё делается на виду, открыто. Народ и партия едины, как говорится. Нам нечего скрывать от народа. И до нас дошла перестройка! Все всё понимают, так что… Фанфары. Гаснет в зале свет. «Добрый вечер, дорогие товарищи!» Красивый Галкин голос до сих пор греет душу моих воспоминаний, честно говоря. «Добрый праздничный вечер!» – подхватываю я. И понеслась, родимая. Хор. Танцы. Стихи о Ленине. Всё по программе. И уже почти в середине концерта началось то, ради чего я всё это и пишу.

В программе стоит номер: ансамбль скрипачей. Под аккомпанемент рояля, конечно же. Спела предыдущая певица. Под аплодисменты спецбригада выкатывает на середину сцены рояль. Выкатили. Глянули мужики в программу на стене – ансамбль играет три пьесы. Ребята опытные: три номера – это десять минут у них есть. Сверили часы и пошли курить куда-то на улицу. Через десять минут придут и уберут рояль обратно. Всё как всегда. И только я выхожу обьявить этот чертов ансамбль скрипачей, как: «Саша! Погоди!» Я таких глаз у Галки давно не видел… Солиста ансамбля скрипачей найти не могут! Исчез куда-то юный Паганини со своей скрипочкой. Дети есть дети. И что делать? Там за ними в программе танцевальный номер – обьявляй, а мы пока скрипача поищем. Обьявляй танцоров! Каких танцоров?! А рояль?! Посреди сцены стоит! А где мужики? А я откуда знаю? Пьют где-нибудь, как всегда. Убирай рояль, Саша! Танцоры вон уже в кулисе! Рояль?! Да ты предс… Убирай давай!!! Да вы че, охренели?! Там весу… Убирай, сказала! Или я за себя не отвечаю. Да я сдохну под этим роялем! Санька, ты меня знаешь!..

Санька знал. И пошел Санька обреченно к роялю. Стоит такая огромная черная дура на трех ножках посреди сцены. С хорошую вагонетку весом. Уперся я рогом. А куда деваться? А он ни с места. А мужиков нету. Им что? Они видят, что десять минут еще не прошло, и не торопятся. Курят где-то. И пьют, наверное. Что им? А я… Мама дорогая! Репинские бурлаки отдыхают. Уперся я в этот рояль, будь он неладен. И, согнувшись параллельно полу… Помните, «цыгане шумною толпою толкали ж… паровоз»? Вот и я так же. Еле как его сдвинул. В зале послышался легкий смешок. Кулис-то нету! Мода, твою мать. И тащу я эту махину. Смешок переходит в откровенный хохот. Четыреста пар глаз видят, как… Вот представьте себе: Кремлевский дворец. Концерт. Политбюро сидит. Брежнев. Косыгин. И ведущий Игорь Кириллов толкает ж… рояль со сцены. Вот так же, как вы сейчас, ржал надо мной тогда весь зал! Я не знаю, сколько это продолжалось, но… Упер я этот рояль в угол, и… И! И!!! Скрипач нашелся. Чтоб ему пусто было! Да что б он гамму до мажор всю жизнь на одной струне играл!

Саша! Поставь рояль на место! А танцоры? Их собрать не могут по закулисью. Они скрипача увидели и разбежались. Они же тоже знали, что у них еще десять минут до выступления. Саша, ставь рояль обратно! Ага. Ставь. Это ж не табуретка. Ставь, говорю! Галя!!! Я сдо… Санька! Ты меня знаешь! А куда деваться? О-о-о-ой-й-й-й. Что творилось в зале, описать просто невозможно. Такого успеха я не имел никогда в жизни. Плюнув на все приличия, я уперся в этот рояль, чем только мог, и… Друзья! Я чувствовал себя Михаилом Шуйдиным, толкающим вместе с великим Юрием Никулиным то самое знаменитое «бревнышко» на арене Цирка на Цветном бульваре. Под вой, визг, хохот и крики Галки водрузил я этот проклятый рояль на прежнее место. А тут и спецбригада выскочила. Поправили рояль. Перчатками погладили. Крышку заботливо подняли. Играй – не хочу.