И тут злополучный рейс опять преподнёс сюрпризы. Вот что значит лететь зимой. Пассажиры уже приготовились к посадке, сложили по сумкам вытащенные причиндалы, дослушивали и досматривали в наушниках самолётные мелодии да фильмы. Приятный голос уже произнёс заветные слова, что они начинают посадку в аэропорт назначения. Как вдруг вместо долгожданного приземления самолёт опять начал подниматься в воздух.

Максат удивлённо посмотрел на отца, начал озираться, что это за странности? А, может, так и положено. Он обычно летал в Италию да Египет, Таиланд и в Америку. А вдруг на внутренних рейсах часовой дальности этакое вовсе не в диковинку? В прошлый раз всё же шло по штату! Но нет, Алтай тоже насторожился. Такие сюрпризы во время полёта кого хочешь поставят в тупик. Как видно, и он впервые попал в подобную ситуацию, потому что мгновенно его лицо потеряло всегдашний лоск и некоторую умиротворённость. Он то вытаскивал наушники, то вновь их надевал, словно подобные манипуляции могли восстановить внезапно нарушенную гармонию.

В атмосфере салона повисла тяжелая тишина. Все недоумевали, что же случилось. Кайсар, не дожидаясь прихода спасительницы Айым, сам сформулировал проблему:

– Не зря турбулентность встретили, за иллюминаторы посмотрите! Не даёт посадку аэропорт, видать, видимость на нуле.

– Так разве они не по приборам сажают? – спросил Жан, демонстрируя техническую подкованность, не свойственную работникам творческих профессий. Впрочем, в первой своей жизни он ведь трудился бухгалтером.

Буровик за словом в карман никогда не лез.

– Сажать-то сажают, если приборы хорошие, но еще от оснащения аэропорта всё зависит, да от состояния взлётно-посадочной полосы. Опять же ветер свою роль играет. Тут уже как командир решит: садиться или нет, риск-то огромный!

Монитор выкинул картинку рейса, прервав просмотр фильма и прослушивание приятной музыки в стиле кантри, и одна из стюардесс призвала пассажиров сесть на места и пристегнуться ремнями безопасности.

Кайсар не спешил исполнить приказ воздушного начальства. Он пребывал в страшном раздражении. Когда Айым пришла проверить, все ли пассажиры подчинились её законным требованиям, он потребовал сообщить, что такое приключилось, зачем они делают дополнительный круг.

Подружка Роберта, похоже, не испытывала ни малейшего беспокойства. Её точёный римский профиль несмотря на то, что вообще-то она родилась во Флоренции, взирал на окружающее с безбашенным весельем. Она поглаживала нежной красивой рукой могучее плечо беспокойного мужчины, стараясь передать свою уверенность в полнейшей безопасности полёта.

– Что вы там косячите? – словно суперинтендант незадачливому помбуру выговаривал он бедной стюардессе.

Слова буровик проговаривал медленно, и Салима догадывалась, что тот заполнял паузами невысказанные слова из обширного арсенала обсценной лексики.

– Не переживайте, всё будет нормально, сейчас только сделаем один круг, а затем приземлимся. У нас очень опытный лётчик, и не в таких передрягах бывал.

– В каких ещё передрягах? – буркнул Кайсар.

В этот момент самолёт основательно тряхнуло, Айым поспешила на своё место, чтобы переждать страшную болтанку. Из экономкласса раздались крики и детский плач.

Салима помрачнела, так резанул по уху этот плач. На то и рассчитаны младенческие визги, чтобы действовать на нервы матери и отцу, а вот в такой обстановке он звучал особенно тревожно. Сначала турбулентность, а теперь незапланированный лишний круг.

Между тем лётчик принял решение идти на второй заход, опасно накренив борт. Все в ужасе замерли, не зная, то ли кричать, то ли плакать. Кто-то начал громко молиться, призывая Всевышнего простить несчастные души, угораздившие сесть на роковой рейс.