– За все, – просто сказал я.

– Вы померили костюм? – поинтересовалась она деловито, из чего я смог сделать вывод, что упрёков больше не будет.

– Да. Это потрясающе, – откровенно ответил я. – Никогда не видел такой удобной штуки. Хотя сказал бы, что это скорее часть скафандра, а не лётный костюм. Но комфортно, черт возьми.

Когда я вернулся со склада, бросил пакет с костюмом на кресло и долго не мог прикоснуться к нему. Но потом всё-таки сделал над собой усилие: вытащил и надел. И был поражён. Он будто сросся со мной, как вторая кожа, шелковистый, приятный на ощупь и невероятно удобный. Я бродил по разным уровням с резким перепадом температур и ощущал, как мне хорошо. Мне не терпелось испробовать его в бою. Как он сможет компенсировать перегрузку.

– Это я разрабатывала костюмы для лётчиков.

– Откуда вы узнали мой размер?

– Мне передали информацию о размерах одежды всех лётчиков. Но это не главное. Этот костюм может подстраиваться под тело человека, в зависимости от того, как вы будете меняться. Растолстеете, – улыбка тронула её мягкие губы. – Он станет больше…

– Но это вряд ли, мисс Чемберс. Моя комплекция только уменьшается. За каждый вылет я теряю пару килограмм. А кормят здесь… – я осёкся, стало неприятно, что жалуюсь.

– Сейчас вас будут кормить значительно лучше. А что вы пьёте? – она с подозрением посмотрела на бутылку из мутного зелёного стекла, за которым плескалось беловатое пойло.

– Самогон. Другого тут не бывает.

Она с осуждением покачала головой:

– Мы привезли хороший коньяк.

– Сколько?

– Несколько ящиков.

– Ну, мисс Чемберс…

– Называйте меня Эдит, – вдруг поправила она, и эта простая нежданная любезность заполнила душу теплом.

– Эдит, этих ящиков хватит на пару часов, – я усмехнулся, представив скорость, с которой наши мужики опустошат бутылки элитного пойла. – Думаю, его надо использовать только для спецпайков пилотов.

И тут мне показалось, что она стала скучать.

– Эдит, вам нравится джаз? – захотелось сменить тему.

Нет, я не хотел в детстве быть джазменом. Мечтал стать гонщиком, мчаться в крутом болиде со скоростью пятьсот миль в час по автостраде. Так что ветер бы обтекал кузов со свистом. Гонщиком я тоже не стал, но страсть к скорости привела меня в авиацию. А джазом я увлёкся, перешагнув тридцатилетний рубеж. Душа стала просить чего-то лиричного, доверительного.

– Да, хотя этот парень на эстраде фальшивит. Я чувствую.

– Ну да. Немного. Но это простительно. У него только одно лёгкое. Второе не удалось спасти. Как и ноги. Он сильно обморозился.

У неё дрогнула нижняя губа, между тонких бровей залегла едва заметная поперечная морщинка.

– Алан, я хотела попросить вас познакомить с обществом здесь. Как вы тут живете.

– Зачем? Разве вы можете чем-то помочь?

– Я – посол Красного Креста. Но дело не в этом. Хочу сама это увидеть.

– Это не безопасно. Говорю сразу.

Я с подозрением оглядел её костюм: обтягивающие брюки ярко-красного цвета, такого же цвета короткая приталенная курточка, из-под которой видна белая шёлковая блузка. И белый в ярко-алых розочках платочек, скрывавший выпирающие ключицы. Может быть, для Экватора и обычный вид, но здесь, в подземном городе, где молодых привлекательных женщин так мало, это могло привлечь нежелательное внимание.

Джервис между тем закончил играть, и, неловко переставляя тяжёлые протезы, прошёлся между рядами. Я сунул ему заранее приготовленный пакет с едой, выпивкой и лекарствами. Он качнул головой, полные губы чуть раздвинулись в улыбке. И положив мой подарок в карман, пошёл, чуть сгорбившись, к выходу.

– Хорошо, – решился я. – Покажу, как мы тут живём. Только вам надо переодеться во что-то более неприметное.