Первая из них состояла в том, что родительское вмешательство привело к тому, что он должен был отказаться от своего длительного и традиционного от уральского происхождения увлечения хоккеем, которое он приобрел еще в Челябинске и сохранил при переезде в Москву, продолжив свои занятия в спортивной школе. В 10-м классе этот интерес был прерван при категорическом родительском аргументе – хоккей мешает закончить школу. А вслед была совершена еще более серьезная ошибка, когда, опять же вопреки его воле, решено было осуществить педагогический эксперимент – повторение пути родителей. После окончания школы в Москве мы посчитали полезным направить его для продолжения учебы, учитывая его гуманитарные склонности, в Магнитогорский педагогический институт, на литературный факультет. В этом, неожиданном для него, решении поначалу, казалось, было много обнадеживающего и логичного – институт в Магнитке был уже другим, вновь отстроенным, с хорошей материальной учебной базой и условиями быта. Институт находился в городе, где была, в отличие от Москвы, здоровая рабочая атмосфера, к тому же в нем сохранилась добрая память о его родителях.

Все это, как казалось, должно было оказать на сына благотворное влияние. Но это присутствовало лишь в нашем представлении. Не было учтено самое главное – интерес сына к педагогическому призванию. Этого интереса, как мы вскоре смогли убедиться, не было, и, проучившись всего один год, закончив 1-й курс, он отказался продолжать учебу.

Насилование воли другого, даже если он твой сын, всегда наказуемо. Вернувшись в Москву, он не захотел где-либо продолжать свою учебу. И в год Московской Олимпиады пошел служить в армию. С первого дня и до конца службы испытал досыта все прелести жестокой солдатской педагогики по имени «дедовщина», был многократно бит и унижен, но вынес все и сохранил свое достоинство. Сын вернулся из армии человеком, который теперь владел своей тайной, имел свой взгляд, свое отношение к жизни, сформированное не из родительских представлений, не из того, что несла официальная пропаганда, а свою правду, выстраданную и осознанную жестокой ценой «дедовского» мордобоя, унизительной солдатской круговой поруки, всеобщего пьянства и офицерского невмешательства. К счастью, эти познания жизни такой, как она есть, без прикрас, не сломали его, хотя и ожесточили. Он теперь уже сам поступил в Московский университет на факультет журналистики и вскоре одновременно начал работать в многотиражке автомобильного завода «ЗиЛ». По-прежнему учеба не смогла его полностью увлечь, помочь ему преодолеть старый школьный антагонизм к принудительному обучению, зато серьезно помогла работа, где он нашел себя в добывании журналистского хлеба. Его непростые поиски себя и своего дела еще не закончены, но он твердо стоит на ногах и имеет свой взгляд на жизнь, который заслуживает уважения уже потому только, что он свой, самостоятельный.

Самым главным членом семьи, как того и следовало ожидать, с самого рождения, стал внук Данила. Названный в честь деда, отца жены, человека удивительно русского, с тяжелой, но типичной для его нации судьбой. Участник Первой мировой войны, он полной чашей испил тяжкую солдатскую долю русского экспедиционного пехотного корпуса, брошенного волею его императорского величества в 1915 году на защиту союзницы – Франции. Затем пережил восстание в лагере Куртин, был отправлен за это в числе других смутьянов из Франции в исправительные лагеря в Алжир и вернулся на родину только в 1920 году. Эта дорогая цена, заплаченная во имя своего Отечества, сформировала его как большого патриота своей страны, своего народа, сохранившего до конца жизни поразительную неприхотливость и философию мудрого, спокойного отношения ко всяким невзгодам, выпавшим на его долю. Как бы я хотел, чтобы мой внук позаимствовал хотя бы малую часть характера, терпения, доброты от прадеда Данилы.