– Вот как. И какие планы? Собираешься поступать в университет?

– Не знаю. Я думал продолжить военную карьеру, у меня неплохие перспективы.

Марина обрадовалась, но не подала виду. Значит, отправится куда-то далеко. И отстанет, наконец, от Сашеньки.

– На самом деле я пришел и к вам.

– Да ты что. И по какому вопросу?

Андрей тепло улыбнулся и взял Сашеньку за руку

– Марина Александровна, я люблю вашу дочь. Она любит меня. Мы любим друг друга и хотим стать семьей. Я прошу руки вашей дочери.

В груди Марины полыхнул адский огонь. Ей казалось, он сейчас спалит эту комнату. Весь город. Всю планету. И планету с куполом, или как там эта хрень называется.

– Только. Через. Мой. Труп! – отчеканила Марина

– Но мам! – со слезами в голосе воскликнула Сашенька, ее густые светлые волосы взметнулись подобно крыльям.

– Замолчи. Как это вы собираетесь пожениться? Андрей, если я не ошибаюсь, ты живешь с родителями? – Юноша утвердительно кивнул. – У нас тоже нет другой жилплощади, эта единственная. Сашенька только поступила в медицинский, на врача учиться очень долго, и вообще, я против создания так называемой «ячейки общества», пока молодые толком не встали на ноги и у у них нет родни, способной поддержать их финансово.

Сашенька резко вскочила со стула.

– Жилплощадь, деньги… Мам, да ты себя слышишь? Мы собираемся пожениться, но мы не собираемся заводить детей, мы очень здраво подхо…

Марина всплеснула руками.

– Вот только детей тут не хватало.

– Мама… но вы же с папой поженились, когда еще оба учились в институте, я родилась, когда тебе еще и двадцати не было…

Марина сжала ладони в кулаки. Ей казалось, секунда – и планеты с куполом не станет, несмотря на их хваленое силовое поле, или как они эту фигню называют.

– А ты не сравнивай, дорогуша. У родителей твоего отца была еще одна квартира, которую они нам с радостью подарили. Кроме того, в детстве с тобой постоянно сидела то одна бабушка, то другая. Да и Аделаиду вспомни, сколько она для тебя сделала.

Сашенька затряслась, по лицу покатились слезы.

– Как… как ты не понимаешь?

– Не понимаю чего, дочка? Того, что у вас любовь неземная? Скажу тебе откровенно: Андрей мне не нравится. Но это не мое дело. Можешь жить хоть с чертом усатым, если он сможет быть тебе опорой и обеспечить достойную жизнь. Но вы еще не в состоянии обеспечивать себя. И кому, Сашенька, ты будешь нужна в глуши да с неоконченным медицинским?

– Мама, если ты помнишь, я пошла на врача, потому что хочу помогать людям, я вполне могу работать и медсестрой. Главное – помощь. И не в деньгах счастье.

Марина злобно усмехнулась.

– Знаешь, так говорят только те, у кого денег нет. Для них это что-то вроде утешения, оправдания собственной никчемности. Ну, или они просто полные идиоты.

– Я предпочту быть полной идиоткой, мамочка, чем утопать в этом мещанстве.

Марина невольно прыснула. Мечты-мечты. Ей, может, тоже не хотелось рожать в девятнадцать лет. Ей, может, тоже не хотелось связывать свою жизнь с фанатиком от бога или дьявола, а ныне охотником за жареными фактами. Ей, может, тоже не хотелось учить арамейский язык, который мертв уже многие сотни лет.

Но ей хотелось, чтобы Сашенька добилась чего-то большего, чем просто замужество и жизнь в каком-то захолустье. Разве это что-то преступное? Разве это стоит скандалов?

Этот парнишка их точно не стоит.

Рылеев, вопреки ожиданиям, оказался не сорокалетним мужчиной, как Юрию и Марине описывал его Маленков, а парнем лет двадцати с хвостиком. У него были слегка вьющиеся волосы, бледная кожа. Над верхней губой пробивался слабый пушок. Оливковые глаза смотрели почти безразлично. Одет Рылеев был с иголочки – красивый костюм от какого-то модного бренда, стойкий аромат парфюма витал по кабинету. Ослепительная улыбка во все 32 зуба – наверняка заслуга дантиста, учитывая кофе-машину в кабинете и пачку сигарет на рабочем столе.