Ее последний крик обрывается с уколом раствора, убивающего все живое. Она слышит последний, отчаянный вой волка, последнее клацанье зубов – и почти отключается. Ей кажется, что вместо планеты она видит обезображенное лицо со шрамом. Ей хотелось протянуть к нему руки, но она бессильно упала в долгожданное забытье.

Тук-тук.

Кап-кап.

Тук-тук.

Кап-кап.

Немыслимая какофония звуков. Это бесило. И не вызывало никаких эмоций.

Тук-тук.

Кап-кап.

Тук-кап-тук.

Кап-тук-кап.

Тишину, могильную и мертвую тишину рассекла жгучая боль в районе грудной клетки, но то была фантомная боль. У Марины Коршуновой сердце было как у космонавта, а легкие – обычные, как у любого жителя мегаполиса.

Марина посмотрела на стакан с водкой, накрытый ломтем бородинского хлеба, – дурацкая традиция еще со времен государства, в котором она никогда не жила, которого больше нет, которое никогда не воскреснет на этой Земле. Не воскреснет – как и Сашенька, которая умерла ровно семь лет назад. Символическая цифра – так сказал Юра. Но Юра во всем видел какие-то бесполезные образы и философию. А в реальности жить ему было скучно. И вот она – реальность. Ужасающая и мерзкая реальность. Реальность, где нет Сашеньки, ее дочки…

Марина где-то читала, что в старину самоубийц хоронили за оградой кладбища – им не было места среди людей, хоть и умерших. Попрощаться с жизнью, обречь на страдания своих близких – это, по мнению Марины, было отвратительно и низко. Ничто не могло сравниться с этим по ужасу и бездне отчаяния, в которое ввергал самоубийца тех, кто любил его и был готов до последнего заботиться о нем и оберегать его.

Марина погладила фотографию Сашеньки в рамочке. С фотографии смотрела вечно молодая девушка, которая не дожила всего ничего до своего девятнадцатилетия. Девушка с уже несбывшимися мечтами.

Марина всегда считала самоубийц слабыми. Ей всегда казалось, что для того, чтобы жить, нужно гораздо больше сил, чем умереть.

14 сентября. Марина ненавидела 14 сентября. Сашенька затянула у себя на шее петлю и спрыгнула с табуретки. Марина не была той, кто обнаружил ее тело. Или была? Марина уже ничего не понимала. Она давно утратила связь с реальным миром.

А Юре все нипочем. Сашеньки нет – ну и что с того. Юра совершенно не казался удивленным смертью дочки. Расстроенным, взбешенным, но никак не удивленным. И для него почему-то все очень быстро пришло в норму. А Сашеньки нет. И всё. Нет. Просто нет!

Марина посмотрела в окно: в вечерних сумерках другая Земля казалась особенно яркой – еще ярче, чем Луна. Марина слышала, что ее частенько называли «противоземля», но это было не совсем верно. Орбита была немножко другая – и удивительно, что вторая Земля совсем не мешала. Когда она только начала приближаться, когда ее стало видно в телескоп, думалось, что столкновение неизбежно – Сашенька тогда очень боялась.

– Мам!

– Да?

– Что ты думаешь про планету, которая к нам приближается? – Сашенька задумчиво погрызла стержень ручки.

Марина пожала плечами.

– Да ничего особенного я про ту планету не думаю. Главное, чтобы мы не столкнулись.

Марина щелкнула пультом телевизора.

«Перейдем к срочным новостям. Дроны-разведчики впервые приблизились к экзопланете, которая направляется в сторону нашей Земли. Как свидетельствуют полученные снимки, очертания некоторых материков, в частности Евразии, практически идентичны. Специальный дрон в ближайшее время сделает снимки городов и людей. При попытке войти в атмосферу часть дронов была уничтожена специальным силовым полем, которым окружена экзопланета. По всей видимости, именно данное силовое поле делает связь невозможной на сегодняшний момент. Мы будем внимательно следить за развитием событий».