– Ты живёшь здесь?

Наяда осторожно кивнула.

– Одна?

Снова молчаливое соглашение. Может, если молчать и соглашаться, он просто потеряет к ней интерес и уйдёт?

Мардар пропустил девушку вперёд и подтолкнул в спину к двери.

– Знаете, вообще-то я очень благодарна лорду и королю за позволение…

– Заходи, – отрезал господин, почесав подбородок.

Сглотнув ком в горле, она опрометью юркнула в своё скромное жилище, Мардар вошёл следом. Он по-хозяйски нашёл старую оплывшую свечу и поджёг её от очага в центре одной единственной комнаты. Наяда поспешила скрыться в тени на всякий случай.

Сын лорда застыл около свечи и долго смотрел перед собой, о чём-то думая, он хмурился, и это заставляло девушку сильнее вжаться в стену. Если бы она могла, то слилась бы с тенью. Не стоило говорить столько гадостей, в самом деле, не болезный же сын лорда виноват в скудности её жизни.

От взгляда Мардара не укрылось ничто. Постепенно он осмотрел каждый угол, даже потрогал постельное бельё и нахмурился ещё сильнее, брови у него на переносице почти сошлись друг с другом. Он подошёл к очагу и пошевелил кочергой тлеющие поленья, оживляя слабый огонек. Провёл рукой по грубому столу, за которым, как предполагалось, девушка ела, если было что. Больше всего его заинтересовали сухие травы, подвешенные на ржавых гвоздях на стене. Потом он вернулся к двери, привалившись к дверному косяку, и простоял так ещё какое-то время, обводя комнату взглядом.

– Тебе не платят за работу в полях?

Молчание.

– Когда я обращаюсь к тебе, будь так любезна отвечать.

Не выходя из своего укрытия, Наяда попыталась объясниться, сама понимая, как жалко это выглядит.

– Сейчас я работаю только половину дня, поэтому платят гораздо меньше. Едва хватает на налоги и одежду, но…

– Почему только половину?

– Господин Дамир позволил мне учиться в школе, – девушка подавилась, решив, что сейчас Мардар поднимет её на смех.

Но он не засмеялся и не улыбнулся. Он сложил руки на груди и чуть наклонил голову набок, выискивая в тени девушку.

– Ты тоже меня боишься?

Наяда предпочла не отвечать на этот вопрос. Мардар тяжело вздохнул, усмехнулся, вспоминая, как девушка вела себя у реки. Она говорила с ним совершенно… нормально. Под её нежным голосом гул отвратительных стенаний в его сознании стал утихать и вскоре совсем прекратился. Ему редко удавалось избавиться от недуга надолго, но в этот раз он чувствовал себя намного лучше. А сейчас она жмётся к стене и смотрит на него как на дьявола во плоти. Он достал из кармана брюк две золотые монеты и положил их на подоконник и, уходя, закрыл за собой дверь.

В ночи Мардару всегда сложнее совладать с голосами. Они набрасывались все разом, шептали или откровенно верещали. Он не мог разобрать слов, не мог отогнать их. В конце концов, невидимая борьба за собственный разум настолько изматывала его, что он напивался, а после падал без чувств. Каким образом оказывался в поместье, Мардар не помнил, да и не хотел помнить.

Сейчас он бодро шагал по протоптанной траве и ощущал себя хозяином своего тела и разума, голоса отступили и пока не спешили возвращаться. Вдохнул полной грудью свежий ночной воздух и улыбнулся, он намеренно пошёл до поместья долгой дорогой, наслаждаясь этой ночью. Ночь и в самом деле выдалась прекрасная. Знойное лето медленно перетекало в осень, холода ещё не пришли, но воздух перестал быть душным и тошнотворным.

На городской площади Мардар присел на каменный борт фонтана, смотря на звёздное небо. Впервые за долгое время он мог насладиться звёздами, ища в них известные созвездия. Но вместо этого мужчина раскрыл ладонь и стал разглядывать причудливую заколку для волос. Он считал, что своровать у воровки – это не воровство. К тому же девушка явно не пользовалась этой вещицей. Пока ещё он не понял, для чего ему дешёвая побрякушка, но чувствовал, что так память об этой ночи останется практически осязаемой. Никто не смел разговаривать с ним подобным образом, даже отец не указывал на его пристрастие к выпивке так смело, а девчушка с окраины накинулась на него, разве что за грудки не схватила и не затрясла, словно тряпичную куклу. Может ей и не хватало самообладания, но в отсутствии смелости эту оборванку Мардар не смог бы упрекнуть. Но так или иначе, она первая во всём городе, кто без страха и брезгливости заговорила с ним. Чувствуя себя почти счастливым, Мардар улыбнулся.