– Мы называем это «стать поляризованной», – пояснила Мерритт. – Это состояние приходит после долгого срока пребывания здесь.

– Так почему бы ей было просто не уехать отсюда?

– Знаете, я тоже задавала себе этот вопрос. Но ей предоставили солидный грант. И у нее был подписан контракт. Разорви она его по причинам, связанным с психическим здоровьем… Думаю, дальше вам не надо рассказывать. Бедная Эмили. Это означало бы конец ее карьеры.

– Но, возможно, сохранило бы ей жизнь.

Мерритт как-то странно посмотрела на Халли.

– У вас еще вопросы по этой теме? – Тоном, каким были произнесены эти слова, она постаралась дать понять Халли, что та должна ответить «нет».

– А что это был за наркотик?

– Этого мы пока не знаем. Но – мне больно говорить об этом – здесь прямо как в «Ресторане Элис». К вашим услугам все что угодно.

– А что сказано в медицинском заключении?

– Пока еще мы его не видели.

– И вам это не кажется необычным?

– Да нет. Судмедэксперт в Крайстчёрче производит вскрытие и посылает заключение в полицию Новой Зеландии. Они пересылают его в Штаты, уже оттуда оно по дипломатическим каналам поступает в Вашингтон. После всего этого оно может быть послано обратно в Национальный фонд санитарной защиты, и если его начальство сочтет нужным, то поделится информацией с нами. Мы для них – просто рабочие пчелы.

– А врач производил сканирование токсинов?

– Да у нас нет ничего для этого.

– Вы сказали, что обнаружили на теле следы инъекций – во множественном числе…

– На бедрах и на обеих руках.

– Вы фотографировали тело? На месте его обнаружения?

– Нет.

Это обстоятельство также показалось Халли странным.

– И все знают, что именно вы нашли тело Эмили?

– Нет, только Грейтер, врач и Фидо. Все подробности, в том числе и эта, являются конфиденциальными. – Секунду помолчав, Агнес продолжала: – Честно говоря, я должна была соблюдать конфиденциальность и при общении с вами, Халли. Но вы же были подругами… Если подробности выплывут наружу до того, как эти высокомерные и самодовольные чинуши закончат оформление бумаг, мне придется греметь туда, где вместо льдов течет кипяток.

– Даю вам слово – все, что я слышала, останется в этой комнате.

Мерритт улыбнулась.

– В ту самую минуту, когда мы встретились, я поняла, что могу доверять вам. Иногда чувствуешь подобное в отношении некоторых людей.

Это прозвучало для Халли как заключительное заявление в ходе их встречи. Она встала со стула, собираясь уйти:

– Спасибо, что уделили мне время, Агги. Я очень ценю…

Мерритт взмахом руки остановила ее:

– Стоп-стоп. Подождите. Вся наша беседа касалась рабочих моментов. Расскажите о себе. Вы замужем? У вас есть семья?

– Ни мужа, ни детей.

– Значит, должен быть некто… У такой-то красавицы, как вы.

– Кстати сказать, таковой существует. Мы вместе почти год.

– Строите, наверное, семейные планы, да?

– Простите?

– Ну… понимаете, планы семейной жизни. Женитьба, дети, ну и все прочее.

Мерритт задавала вопросы спокойным ласковым тоном, сопровождая их искренней, добросердечной улыбкой, но, несмотря на это, Халли испытывала какое-то странное чувство. Ведь они знакомы всего-то двадцать минут. И с чего Агнес вдруг проявлять интерес к семейным планам Халли, неужто других дел нет?

– До этого мы пока не дошли, – ответила она.

И это было правдой, если принять в расчет недавний неожиданный тупик в отношениях с Бауманом, возникший по дороге в Даллас. Мерритт не стоило об этом знать. Однако Халли чувствовала, уйти, не выказав никакого интереса к этой стороне жизни собеседницы, было бы невежливо.

– Ну а как обстоят дела у вас, Агги?

– Вы имеете в виду замужество? – Тяжелый вздох. – Однажды было. Но закончилось.