Настоящие родители Полины так никогда и не объявились. Правда, ходили слухи, что она была «плодом любви» артистки Глазуновой и гвардейского офицера Алексея Балакирева, отца знаменитого композитора и пианиста.

Через много лет, уже взрослая Полина, встретилась с Глазуновой, и была удивлена ее враждебностью: «Если эти рассказы не праздная болтовня, невольно покажется странной такая вражда ко мне человека, не имеющего со мной ничего общего. Если бы мы состояли в одном амплуа, возможно было бы предположить зависть. Но наши амплуа диаметрально противоположны». В этом Стрепетова ошибалась – Глазунову, скорее всего, раздражала не сама Полина, а беспричинные (и порочащие ее) слухи, связывающие ее со Стрепетовой. Вся эта ситуация очень напоминала пьесу Островского…

Приемные родители не имели средств, чтобы дать Полине систематическое образование. Писать и читать ее учил сосед-старичок, когда-то обучавшийся в семинарии. Воспитанием девочки занималась няня, бывшая крепостная. Няня пела Полине долгие, грустные песни, рассказывала занимательные и поучительные сказки, но чаще говорила о тяжелой жизни русского народа и, конечно же, о тяжкой женской доле. Полина полюбила чтение и всю жизнь много читала. Когда она была уже актрисой, ее любимым автором стал Виссарион Григорьевич Белинский, бывший в те годы властителем многих умов.

Супруги Стрепетовы были не только сострадательными, но и гостеприимными людьми – в их доме почти каждый вечер собирались актеры. Веселая, дружественная обстановка очень нравилась маленькой Полине, и актеры казались ей самыми лучшими людьми.

Ей было семь лет, когда она впервые вышла на сцену – в роли мальчика в двухактной французской драме «Морской волк». Полине так понравилось «представлять», что она решила стать актрисой. Родители, слишком хорошо знавшие театральную жизнь, пытались отговорить дочь от этого необдуманного шага, но безрезультатно. Одна была надежда: подрастет – одумается.

Но Полина своего решения не меняла. Она росла буквально на сцене, стараясь участвовать во всей жизни театра. С годами домашняя жизнь Стрепетовых становилась тяжелее – Антип Григорьевич начал попивать, а Елизавета Ивановна состарилась, и теперь ей предлагали роли старух, да и то во втором составе. Эти горькие обстоятельства привели к тому, что родители стали подумывать пристроить девочку на сцену.

«Она чрезвычайно неуклюжа, неповоротлива и нехороша собой. С ее ли грацией мечтать о сцене? – сомневалась приемная мать. – Если даже впоследствии и окажется способность, то будет играть комические роли…» Столь суровая оценка была, тем не менее, справедливой: в подростковом возрасте Полина выглядела чрезвычайно нескладной – худая, угловатая, черты лица неправильные, да к тому же искривленный болезнью позвоночник производил впечатление горба.

«Тебе бы в учительницы пойти или в гувернантки», – вздыхала Елизавета Ивановна. Но Полина стояла на своем: «Нет-нет, я непременно буду актрисой». И в конце концов Елизавета Ивановна согласилась помочь дочери. Она упросила антрепренера из Рыбинска взять дочку «на пробу» с уговором назначить ей жалование, только если Полина «будет полезна». Так Полина Стрепетова вместе с приемной матерью отправилась на первые гастроли. Ей было тогда четырнадцать лет, что не мешало антрепренеру заставлять девочку работать несколько месяцев бесплатно. Однако Полина не только не роптала, но и была почти счастлива. Она с радостью исполняла все маленькие роли и выходы без слов, так что к концу сезона растроганный и довольный антрепренер платил юной актрисе по 18 рублей в месяц, а это было чуть больше половины заработка ведущих актеров. По тем временам – хорошие деньги.