А Роман давно привык к подобным проявлениям повышенного интереса со стороны противоположного пола. Он в курсе собственного магнетизма, но не придаёт этому какого-либо значения.

– Как насчёт новых впечатлений? Давай переместимся куда-нибудь. В самую красочную страну. Алану, наверное, понравится лететь на самолёте. Потратим несколько часов на перелёт, и ты будешь унывать не здесь, а там.

– Давай. Указывай точку на карте.

– Может, выберем вместе? Или тебе всё равно?

– Мы можем прямо сейчас поехать в аэропорт, купить билеты в какую-нибудь Женеву и выпить кофе там.

Роман задумчиво пригладил свои волосы. Его отсутствующий взгляд был направлен на чашку с остывшим шоколадом. Всё отлично: причёска, щетина, рубашка с расстёгнутой пуговицей, набедренные джинсы. Вот только глаза как будто за стеклом. Что для него сейчас важно?

– Где твои мысли? Расскажи, что у тебя внутри, – пыталась достучаться я.

– Мысли о тебе. О нас. О бесценности. О вечности.

– А о разочаровании? О потерянности? О безысходности?

И собеседника спас мой зазвонивший телефон.

– Да, мам, – ответила я.

– Милая, наш любимый ангелочек уснул. Они с дедушкой слишком весело играли, – сообщила мама. – Пусть он останется у нас до утра. Он поужинал с нами. И не волнуйся. Всё будет в порядке.

– Хорошо. Я заеду за ним завтра. Люблю вас.

Я вернула телефон в карман.

Продолжить беседу помешало входящее сообщение. На этот раз не мне. Роман глянул на экран и стал ещё мрачнее.

– Я смотрю, ты не голоден, – почему-то не получается сегодня с романтическим свиданием. Возможно, мы незаметно, но разучились это делать.

– Нет.

– Давай я по-другому напомню тебе о себе.

Взгляд. Особенный. Исподлобья.

«Разве так честно?»

Он, как и прежде, меня им сковывает и обездвиживает.

Да, хочу…

Мы получили карту от номера на ресепшене. Мы стойко и отчуждённо поднимались в лифте на последний этаж. Роман уверенно и сдержанно вёл меня за руку по коридору к нужной двери. Люкс? Конечно. Улицы любимого мегаполиса на сотни метров ниже уровня ног? Непременно. Небоскрёбы в панорамных окнах? Обязательно. Но это несущественные декорации. Сейчас в фокусе его руки. Я до сих пор ими болею. Все эти годы. И каждый раз восхищаюсь тем, насколько его сила бывает нежной и, как казалось раньше, не умеет заканчиваться. И всё это – мне одной. От конца и до края. В его руках я теряю мысли и тревоги. Поднимаюсь до облаков и возвращаюсь обратно в его объятия. Под его руками я чувствую свою значимость. Уверенность и защищённость. Его заботу и его страсть. Даже минимальные изменения в его настроении я улавливаю по его прикосновениям. Его руки самые родные. Они защитят от всего мира. В них тают любые проблемы.

И сейчас эти руки, резко захлопнув дверь номера, прижали меня к ней. Совсем не изящно и не деликатно. Но я могу ему это позволить. Сейчас я этого даже не замечаю.

Пауза. Он всматривается в мои глаза.

«Мне нравится. Не медли. Не видишь? Я вся твоя».

Ниже… Ниже… Он слишком неспешно опускается вниз. Я чувствую реакции моего волнения по своей коже. Он у моих ног. Он швыряет в сторону мои туфли. Он касается губами моего бедра.

– Разочарование? – услышала я.

Его руки приподняли выше моё платье. Следующее касание я ощутила животом.

– Потерянность? – прикосновение губ к груди. – Безысходность? – поцелуй в подбородок. – Откуда в тебе такие слова?

Я ничего не понимаю. Не вижу. Не дышу. Не живу. Сейчас только этот шёпот. До стука в висках. До впившихся ногтей. До кусания губ.

– Нет… – продолжал плавить меня совратитель. – Аттрактивность – ублаготворение – гедония. Как тебе такая лексика?