– Годе, как ты?

– Я? Что делать мне? – парень сильно нервничал. Он оцепенел при виде той ярости, которая была на него обрушена. Они пытались прогрызть его всюду. Один даже схватил в пасть голову сутры целиком. Когда он налетел на него, парень инстинктивно закрыл глаза, когда же открыл – было темно даже в режиме ночного видения. Когда перешел в инфракрасное, то все стало красным – у меня что-то с очками, все красное, Капитан.

– Просто тварь в лицо вцепилась, сбрасывай и поднимайся. – Михаил уже перебил половину своры и говорил с легкой отдышкой. Начинались проблемы с движением, и про прыжки пришлось забыть. Михаил не хотел отбрасывать псов, чтоб они не вздумали убегать, тем более, что рассчитать силу толчка не всегда удается и обычно отбрасывающие движения приводили к тому, что противник улетал на метров пять или шесть. Выйдя из боя мепсы могли сбежать потому, что ими двигал еще и инстинкт выживания как у волков. Нужно было методично их истребить, и не позволить кому-то из псов напасть на колонну незащищенных людей. Один мепс мог легко разодрать даже метал джипа, не говоря уже про пассажиров. А убить такого из стандартных автоматов тоже не вариант. Пришлось бы стрелять из пулеметов, а это – тоже самое, что накрыть поляну и начать жарить шашлыки в клетке со львами. Весь город, если бы в нем еще были группы, прибежал бы на пикник. Но Годэ решил по-своему. Ему показалось, что проще будет встать, если сбросить с себя пару тварей. Он отмахнулся тридцатикилограммовым молотом и два мепса улетело к стене того дома, где секунду назад он пытался утихомириться. Когда Годэ поднялся на ноги – стало еще жестче. Парень оказался не плохим бойцом. Взяв довольно-таки не плохой темп, он сметал по пару мепсов за удар. Ударяя то страшными сокрушительными ударами сверху вниз, то махал молотом, нанося боковые удары, а иногда довольно таки профессионально делал удар с разворота. Умение обращаться со щитом тоже присутствовало, твари то и дело натыкались на блок и скользили в низ. Единственным недостатком была паника, с которой он все это делал. Парень забыл все установки и разбрасывал собак то туда, то сюда, и не все они погибали от ударов. Несколько из них хромая убежали на север, как раз к дороге.

– Успокойся, хватит – Михаил подбежал и схватил Годэ за руку. Но тот никак не мог успокоиться, и наносил удар за ударом по почти размытому по асфальту мепсу.

– Да успокойся ты, если хочешь то вернешься потом и продолжишь, он все равно уже никуда не убежит.

Но парень все никак не мог оправиться и остановиться, молчаливо молотя останки пса, он уже пробил асфальт. Тогда Михаил снял щит и ударил им Годэ, отбрасывая юношу. Только потом тот утихомирился и стал потихоньку приходил в себя.

– Простите, простите, капитан, простите – бормотал малец, отходя от шока и пытаясь выровнять свое дыхание. Михаил догадывался, что так будет, поэтому теперь он быстро смирился.

– Пойдем, несколько из них побежали в сторону дороги. Нужно быстро настигнуть беглецов. Я побегу вперед, но смотри мне, чтоб не отставал.

Михаил побежал к дороге, на север, где их либо уже ждали машины, либо же эти машины должны прибыть с минуты на минуту. Он пару раз звал Максима Годэ и тот отвечал в ответ что-то невнятное, но по отдышке было понятно, что парень бежит следом. Соборов всматривался в основном на редкие кровавые следы. Дикая регенерация закрывала рану и крови из беглецов капало все меньше. Пока что следы вели точно на автоколонну, которую уже было видно, хотя тепловизоры не показывали зверей. Бежать было легко. С асфальта сутра прыгала под два метра, а если постараться, то можно было подпрыгнуть и выше, так что обвалы и груды бетона были скучными преградами. Михаил помнил, как на тренировках они лазили в горах, по отвесной скале. Тогда нужно было вбивать конечности в камень, чтоб зацепится, и это было куда сложней, чем бегать сейчас. Однажды Михаил не заметил разницу в уровнях, потому, что был в очках ночного видения, и случайно зацепил правой ногой небольшой кусок армированного бетона, который частично был зарыт в земле. Движение было мягким, потому булыжник не раскололся, а полетел далеко перед Соборовым. Сутра придает непередаваемое ощущение бесконечной мощи, но вместе с этим ощущением в комплекте идет также безграничное легкомыслие.