А с дедом ее как знакомить? Кстати, Морри, этот молодой человек – твой дедушка, и на самом деле он не такой уж молодой и почти уже не человек, а бог мести из параллельной вселенной, кстати, его друг убил твою бабушку, но ты не подумай ничего плохого, это случилось в честном бою, и…

И она все равно каким-нибудь образом об этом узнает, потому что здешнее мироздание обожает устраивать мне вот такие подлянки. Встретит в колледже сына очередного Пирпонта, например, и он выложит перед ней всю нашу родословную, или нарвется на каких-нибудь сектантов, которые сделают ее героиней ее собственного идиотского пророчества…

Так вот всерьез задумаешься, а не устроить ли на самом деле этому миру апокалипсис, чтобы не разбираться с подростковыми проблемами дочери. Когда вокруг пустошь, гигантские крысы, ядовитые тараканы и радиоактивные мутанты, уже не так важно, чем занималась твои предки задолго до твоего рождения…

Я расплатилась за кофе и пироги и выкатила коляску Морри на улицу. Там светило солнце, царила легкая прохлада, и ветерок еле колыхал изумрудную листву деревьев. Неплохой денек, отметила я, и вечер в кругу семьи тоже обещает быть неплохим, и я еще даже не рассказала своим родителям ту часть истории, которую им вообще можно рассказывать, и мы займемся этим, сидя у камина, когда Инга отнесет Морри спать, папа Джон достанет из холодильника пару бутылок пива, а мама заварит свой цветочный чай…

Об апокалипсисе можно будет подумать завтра.

Кларк позвонил через два дня.

Папа Джон был на работе, мама утащила Морри на прогулку, а Инга взяла выходной, так что я торчала дома одна и от нечего делать разбирала белье после стирки, а это одно из самых скучных в мире занятий, сразу же после написания полицейских рапортов, так что я была бы рада отвлечься, даже если бы меня побеспокоили с социологическим опросом.

– Как там в Техасе? Ветер свободы пьянит?

– Особой разницы по сравнению со своим прошлым визитом я не ощутил, – сказал Кларк.

– Как ты пересек границу? – насколько я знала, там все еще шли бои. Местечковые, конечно, ничего масштабного, но все-таки это могло здорово затруднить путешествие.

– Я решил не испытывать удачу и сделал это с мексиканской стороны, – сказал Кларк.

– Никто не признал в тебе британца?

– Я купил ковбойские сапоги, ремень с большой пряжкой и «стетсон», – сказал Кларк.

– А как насчет бычьих рогов на передний бампер машины?

– По некотором размышлении я решил, что это перебор, – сказал Кларк.

– Удалось что-нибудь узнать?

– А иначе зачем бы я звонил?

– Сообщить старой подруге, что с тобой все нормально и ты до сих пор коптишь землю, например.

– Да что со мной будет? – поинтересовался Кларк с долей самоуверенности, которую может позволить себе человек, которого даже при помощи Черного Блокнота окончательно не уконтропупили. В конце концов, в Техасе всего лишь война, а Джону приходилось бывать в передрягах и похуже.

– Что ты нарыл?

– Я использовал свои старые связи, – сказал Кларк. Интересно, когда тебе двести лет, и из них больше ста пятидесяти ты был оперативником, работавшим в «поле» какие твои связи могут считаться старыми? У обычных людей лет десять – достаточный срок, чтобы связь стала считаться старой, а у него? – И мне удалось отыскать курьера, который принимал заказ на доставку Блокнота. Судя по его описанию и месту, из которого осуществлялась доставка, это был какой-то бродяга.

– Как того и следовало ожидать, – сказала я. – Мы и не думали, что это был сам Крокетт. Он для этого чересчур осторожен.

– А потом я использовал логическое мышление, карту местности и двести баксов на такси и нашел этого бродягу, – сказал Кларк.