Итак, с деловой точки зрения наше общество находится в тупике. Да, для условий нашего существования характерен определенный комфорт и минимальный риск, но остается вопрос: действительно ли мы добрались до земли обетованной? Мех, к примеру, изначально был искусственным, а теперь он и вовсе вытерся. Что же касается сыра, то сейчас его не так уж и много, да к тому же от него разит фольгой. Не претерпела никаких изменений лишь сама клетка, в которой мы очутились, а также дверь, которую невозможно открыть изнутри. Пусть мы расположились с комфортом, но ловушка закрылась, и мы пойманы.

«И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание, и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги…»

После того, как Адам и Ева вкусили запретного плода, Бог изгнал их из рая, ибо не хотел допустить, чтобы люди, умудренные знанием добра и зла (в этом отношении ущерб они уже понесли), нашли еще и древо жизни и таким путем обрели бы бессмертие. Но поскольку об этом дереве конкретно речь не шла, они его, скорей всего, и не приметили. Так что первые люди очутились за вратами рая, наделенные смертностью как наследственной, родовой чертой. Кроме того, они стали обладателями целого ряда устойчивых стимулов, и ряд этот с тех давних пор увеличился лишь на одну позицию. Нарушить запрет Адама и Еву побудило влечение к а) еде (и крову), б) красоте, в) знанию, г) сексу, д) шалостям. Те же стремления могли подтолкнуть их к совершению любых других действий, не исключая убийства и даже, пожалуй, какой-либо работы. Таким образом, автор книги Бытия, смотревший в корень проблемы, перечислил все соображения, которые могут подвигнуть обыкновенного человека к занятиям – подчас самым внезапным и неожиданным. Эти-то соображения (плюс еще одно) и есть главные стимулы.

Тем читателям, которым довелось побывать в Малайе, наверняка бросилось в глаза, что средний англичанин, приехавший в тропики, чтобы как следует там подзаработать, всегда мечтает уйти на покой. Если спросить его, как ему видится этот покой, он нарисует примерно такую картину: спокойная жизнь в сельской местности с приличным пейзажем и климатом, простые, незамысловатые развлечения (охота и рыбная ловля), небольшой садик, близкие по духу друзья и соседи, изредка – поездки в город и (обязательно!) много свободного времени, чтобы выгуливать собаку. Такое весьма отдаленное будущее оказывается стимулом, заставляющим многих европейцев всю жизнь работать в заморской стране не покладая рук и там же отходить в мир иной. И все это время европеец поражается явной лени малайца, зачастую недвусмысленно осуждая его за это. Будучи сравнительно примитивным народом, малайцы как правило сторонятся тяжелого труда и отдают предпочтение карьере политиков, солдат, полицейских и шоферов. Плантаторы и купцы, сопоставляя этих незадачливых работников с куда более работящими китайцами или индийцами, не раз грустно вздохнут. Но вот чего европеец никак не может понять, так это того, что малаец (вкусы которого очень схожи с его собственными) от рождения имеет все возможности для покоя, ради достижения которого англичанин, собственно говоря, и трудится. Малаец появляется на свет в стране с приличным климатом и массой рек, в стране, где еды предостаточно, а жизнь приятна. У него нет нужды изматывать себя работой; потребность в деньгах он испытывает разве что когда идет в кино или хочет купить сигареты. Владеть велосипедом хорошо, думает малаец, однако лежать в тени намного лучше.