Апогей Дашиной коммуникабельности проявился во время нашего совместного отдыха в подмосковном санатории. Когда мы там объявились, санаторий представлял унылое зрелище – чисто стариковскую богадельню. Правда бабки и деды были, как правило, со своими внуками. Видать папы с мамами находили для себя более достойные развлечения. А у нас раз в день кино не самого лучшего пошиба, четырехразовое питание, прогулки, сон. На завтра все как под копирку. Аниматоры хоть и были, но расшевелить нашу братию никому не удавалось. И, представьте, вдруг на землю с небес падает яркая звезда, которая способна не только светить сама, но и разжечь огонь в сердцах обитателей этого забытого богом заведения. Под все профессиональные потуги аниматоров Даша стала имиджмейкером и зазывалой. Начала собирать необходимый контингент и детей, и стариков. Сама бегала по палатам, зажигательно рекламировала те или иные мероприятия. Чуть ли не принудительно сгоняла эту сонную братию на улицу в эстрадную зону. Мы с собой привезли музыкальный переносной центр с записями танцевальной музыки. Планировали укрепить за лето ее профессиональные танцевальные навыки. А тут раскрылись такие возможности. И не только для нее, но и для всех отдыхающих. Как профессиональная зазывала, дочка включала музыку на всю катушку и начинала выделывать невообразимые танцевальные кульбиты. Ее пример заражал активностью и весельем всех остальных. Танцпол трещал от разухабистых плясок. Но не танцами едиными заражала всех Даша. Принимала участие во всех игрищах, викторинах и прочих развлекухах, которые умело организовывали проснувшиеся от ленивой спячки аниматоры. Но не все отдыхающие и не сразу, особенно деды, приняли столь беспокойные мероприятия. Брюзжали: «Мы сюда отдыхать приехали, а не плясать». Но их голоса вскоре зачахли на подъеме всеобщего веселья. Это пробил Дашин звездный час, пошла полоса народного признания. Признание ее организаторского таланта, личной инициативы и природного дарования.

Даша – затейница

А если вспомнить санаторную столовку? Там хоть и был так называемый «шведский стол», но Даша очень разборчива в еде. А казенную еду ей вовсе не воткнешь. Даша нашла в столовой новое развлечение. Она стала помогать официантам убирать грязную посуду, а пожилым людям помогала поднести блюда к столу, сбегать, кому нужно, за добавкой. Она и здесь покорила всех своей находчивостью, проворностью, доброжелательностью. Тогда и бабки не остались без ответного внимания. Они наперебой внушали Даше пользу каждой калории, столь небрежно приготовленных здешними поварами. Самое странное, что эти увещевания помогали. Мне не приходилось насильно вдавливать в дочь еду.

В санатории не было ни одного ребенка и взрослого кто бы не был с Дашей в приятельских отношениях. Она всех знала по именам и у всех успевала порасспросить о здоровье, об интересах, предлагала помощь во всем.

Когда мы уезжали, весь санаторий вышел нас провожать. Дети обливались горючими слезами, бабки горестно охали, даже сварливые деды молча страдали. А администрация санатория заверила нас о самом достойном приеме в любое время года.

Я немало приложил усилий в свое время и на постановку Дашиной речи. Она сейчас отличается от многих высокохудожественным слогом и дикцией Цицерона. А начиналось все более чем печально. До семи лет красавица девочка не выговаривала ни одного рычащего, свистящего, шипящего звука. Еще и букву «Л» произносила с польским акцентом, как «У». Я подключил всю московскую логопедию и дефектологию. При департаменте образования есть такая странная, с трудно произносимым названием комиссия: «Педагогико – психологическая – медицинская комиссия». Она дает добро на бюджетное излечение детей от любых недугов. С пяти до семи лет эта комиссия издевалась над моим ребенком. Я привлекал и частных логопедов-дефектологов. Но все в расстройстве заявляли, что это какой- то глубинный дефект. Что с годами может что и улучшится. Какие там могут быть годы? Ребенок учится в школе. А там повод для насмешек всегда найдется. По себе знаю.