Солон умолк, вновь внимательно посмотрел на гостя, ожидая, что он что-либо скажет. Но тот сосредоточенно молчал. То ли не знал, что в этой ситуации следует говорить, то ли решил, что в данном случае молчание будет самым красноречивым ответом. Тогда Солон с чувством разочарования произнёс:

– Некоторые наивные люди полагают, что мудрецам всё ведомо, что они знают всё и обо всём, что они всезнайки. Но как горько они ошибаются! Истинно мудрствующий человек не знает даже того, что он скажет через мгновение, через час или через день. Ему гораздо больше неведомо, нежели ведомо. Простор его знаний мизерный, а простор незнаний воистину необозрим. И даже то, что на первый взгляд ему известно – он постоянно подвергает сомнению. А отсюда, можно предположить, – сомнение есть главное оружие мудреца, а возможно, и всей мудрости как таковой. Сомнение постоянно вызывает вопросы к другим и к самому себе. Вот этим чаще всего занимается мудрствующий человек. Он не столько обучает и отвечает, сколько сам интересуется, спрашивает, выведывает. Таким образом, Анахарсис, то, что называют мудростью, по всей видимости, соткано из противоречий, несогласованностей, из знания и незнания, ограниченности и безграничия, понятности и туманности, мыслимого и немыслимого, из огромного количества проблем. Отдельные лица даже полагают, что мудрость – это непонятность, заумность, сказанная для большинства.

Скиф, едва ли не открыв рот, слушал размышления афинянина. Многое из услышанного им сейчас его удивило, даже поразило. Но главная неожиданность была впереди. Солон так представил её гостю:

– Теперь скажу тебе крайне важное из того, что я сам узнал. Не столь значимо быть мудрецом, сколь важно не быть невежей!

От этих слов Анахарсис едва ли не подпрыгнул, замахал руками и бурно возмутился:

– Ты, Солон-мудрец, утверждаешь, что не стать невежей важнее, чем быть мудрецом? Я не ослышался?

– Да! И не просто утверждаю, но и категорически на этом настаиваю! Готов за это положить свою жизнь. Знай, царевич, для любого человека важнее не делать глупостей в своей жизни, нежели совершать мудрые поступки. Что такое мудрая жизнь, не совсем ясно. А вот, что такое нормальная, добродетельная, честная жизнь – вполне понятно. Возможно, это и есть подлинная мудрость или хотя бы путь к ней.

Немного помолчав, афинский мудрец ждал ответных слов царевича. Но тот упорно безмолвствовал, как будто предчувствовал, что сейчас будет сказано нечто особо важное, возможно главное из того, что он уже слышал. И он не обманулся в своих предчувствиях. Солон совсем близко наклонился к лицу скифского царевича и почти шёпотом, медленно и загадочно произнёс:

– Прежде чем приступиться к эллинской мудрости, как впрочем, и к любой другой, вот что прими к сведению, Анахарсис. Стать мудрым, вовсе не предполагает, что ты обязательно достигнешь подлинной мудрости и узнаешь достоверную истину. Ибо ни то ни другое людям неизвестно. Возможно, истина сама ищет достойных собеседников и собственных почитателей. К тому же ищет их не в Аттике, а в Египте, Лидии или Скифии. Скажем так – Анахарсис ищет истину и мудрость, а они ищут его. Но где они в действительности – неизвестно. А посему знай, жить в Афинах вовсе не значит, войти в царство мудрости и тем более построить его. Скорее, наоборот, – здесь можно основательно заблудиться и отчаяться, сильно разочароваться. Мне почему-то иногда кажется, что никто из простых смертных не войдёт в подлинный рай мудрости и никогда не построит его. Ибо строителей в тысячи раз меньше, чем разрушителей. Но всё же, я надеюсь, будут подвижники, которые станут на тяжкий путь этого строительства, невзирая ни на какие трудности и происки недоброжелателей. Хвала и честь таким людям!