– Будешь мне и всему экипажу в течение предстоящего пути рассказывать басни, станешь ободрять нас.

– О! – воспрянув духом, обрадовался Эзоп. – Я бы, Солон, и так с удовольствием рассказывал.

– Но это, Эзоп, совсем другое. Я ставлю условие, чтобы ежедневно ты рассказывал нам не менее пяти басен. Кроме прочего, если кто-то из экипажа пожелает ночью послушать басню, ты обязан выполнить его просьбу. Но самое главное, Эзоп, ты не должен повторяться. Знай, как только твои басни иссякнут – тебя высадят на берег.

По всему чувствовалось Эзопа условия явно обрадовали. Солон тут же, своими последующими словами, ещё больше улучшил настроение сочинителю басен.

– Одну басню, считай, ты уже сегодня рассказал.

– Но я ещё ничего не рассказывал, – запротестовал, было тот.

– Вот ту басню о кошке и курах, которую я тебе изложил.

– Так ты признаёшь её моей, Солон? – радостно вскрикнул Эзоп.

– Если бы мне сказали, что её сочинил сам Зевс, я бы не поверил, – с наслаждением произнёс Солон. – Такую басню мог сочинить только ты, дорогой собеседник.

– Ну, тогда слушай вторую, – не мешкая, выпалил воодушевленный сочинитель басен. – «Была у неразумных животных сходка, и обезьяна пустилась перед ними плясать. Пляска всем очень понравилась, и обезьяну хвалили. Верблюду стало завидно, и он тоже захотел отличиться, встал и пустился в пляс. Но был он такой неуклюжий, что животные только рассердились, побили его палками и выгнали прочь». Эта басня, Солон тоже ко мне относится, – весело произнёс Эзоп.

Кто-то из экипажа не удержался и спросил:

– Так ты кто, Эзоп, – обезьяна или верблюд?

И все дружно захохотали. Смеялся от души и сам Эзоп, а затем, шутя, ответил:

– С виду я, конечно, обезьяна, а изнутри – верблюд.

– А может и наоборот, – рассмеялся Солон. – Но ты не бойся, Эзоп, палками мы тебя не побьем.

Эзопа словно прорвало или осенило одержимое вдохновение. Не успев закончить одну басню, без промедления начинал другую. Казалось, говорить он мог без конца и без устали. Солон его даже останавливал, дескать, подожди – дай вволю насмеяться. Надо осмыслить сказанное, насладиться им. Потом как-то вполне серьёзно купец сказал сочинителю басен:

– Эх, Эзоп, не скрою – хороши твои басни. Их бы записать, да на примере басен учить достойной жизни молодых людей, и не только молодых.

– Я не только писать, но и читать не умею, – возразил Эзоп. – Ну да, кому хочется, пускай себе, записывает, противиться не стану. Неплохо, чтобы люди знали, что я – сочинитель басен, а не пустобрёх.

На следующий день, шутки ради, Эзопу дали попробовать грести и управлять кораблём. Но если в первом случае ни вреда, ни пользы он не принёс, то кормчий из него явно не получился. Эзоп чуть было не напоролся на скалу, лихорадочно воскликнув при этом:

– Ба! Откуда мне знать, что в море полно скал, им же место на суше!

Солон по этому поводу так порицающе сказал:

– Нашли над чем шутить. Видимо решили пасть жертвой легковесных поступков сочинителя басен. Давать Эзопу управлять кораблём, всё равно, что совать голову в пасть крокодилу, в надежде узнать, что он будет делать.

Так, в приятной компании беспечного попутчика незаметно пролетело время путешествия. Когда прибыли на Крит, на прощание владелец корабля дружелюбно сказал :

– Конечно, Эзоп, как кормчий и гребец ты никуда не годишься. Но как сочинителю басен тебе нет равных ни среди эллинов, ни среди варваров. Я с большим удовольствием провёл эти дни, слушая басни и беседуя с тобой. Благодарю тебя!

– Это тебе, Солон, спасибо. Во-первых, за то, что доставил меня на Крит. А во-вторых, за то, что способствовал сочинительству басен. Ведь больше половины из рассказанного мною вам – я сочинил прямо на корабле. В иных условиях на это ушли бы годы. А здесь не только душа, но и нужда заставила.