Мог ли это быть Йеспер? Вряд ли.

У ханготца не было никакого мотива. Да и улики красноречиво указывали на Танго. Фобос внушал себе мысль о том, что он просто не хочет верить в то, что в убийствах повинен его старый товарищ. Но факты оставались фактами. И думать тут было не о чем.

Через некоторое время Фобос взглянул на луны и, оценив их местоположение на ночном небе, понял, что пришла пора звать Одноногого, чтобы тот сменил его на посту. По дороге в пещеру он наткнулся на предмет, который никто не заметил по пути. Пуговица.

Точно такая же пуговица была пришита вместо глаза у потрёпанного игрушечного медведя Клары. Фобос поднял пуговицу и положил в карман. Затем со злостью посмотрел в сторону, где располагался монастырь и покачал головой, после чего пошёл в пещеру.

В котелке на костре бурлил горячий шоколад. Фобос вошёл в пещеру и увидел двоих фронтменов, мирно спящих у костра.

Внезапный импульс повелел ему покопаться в карманах Йеспера, чтобы узнать, не скрывает ли тот чего-то, касающегося преступления.

Но в ту же секунду Фобос подавил его, осознав, что это несусветная чушь. Слишком уж безмятежным сном спал ханготец. Преступники, совершившие тройное убийство, так спать не могут.

◆ ◆ ◆

…Бесчисленное множество призрачных душ тянулось друг за другом единым потоком среди непроглядной темноты. Фобос с удивлением обнаружил себя в этом потоке и оглянулся по сторонам. Но люди, вернее, призраки и тени, окружавшие его, были незнакомы законнику.

Лица их представляли собой совершенно смазанный и нечёткий контур. Они брели, брели, проходили друг через друга, проходили через Фобоса, да и его самого неудержимо влекла вперёд некая потусторонняя сила.

Законник, щурясь, глядел перед собой, но не мог различить ничего впереди, кроме бесконечной цепи бледно-голубых эфирных оболочек, раньше бывших людьми, тянувшейся до самого горизонта необъятной пустоты. И он брёл вместе со всеми. Тишина господствовала над этим местом, абсолютная и всеобъемлющая тишина. Вскоре над горизонтом царства мёртвых появилось жуткое существо.

«Тысячеглазый Уладар» – осенило Фобоса.

Десятки глаз самых разных форм и размеров вырастали из мясистого шара с волчьим оскалом пасти и пристально изучали души людей, бредущих через бесконечно тянущееся Небытие.

Когда чья-то душа не нравилась Уладару, то из очередного глаза выстреливала молния, оставлявшая на месте несчастного лишь эфирный сгусток, расползавшийся во все стороны и исчезавший в окружающей черноте.

Глаз, напоминавший око змеи с вертикальным зрачком, неожиданно возник над самим Фобосом. Остальные души, окружавшие законника, исчезли. Фобос затравленно огляделся по сторонам, но осознал, что остался наедине с пронзающим взглядом Уладара.

– Хм-м-м, – прошелестело мясное облако.

Ужасное око заглядывало в само нутро законника, и, глядя в глаз Уладару, Фобос видел, как в отражении проносится вся жизнь.

– Хм-м, – вновь повторило жуткое божество.

Законник съёжился, когда увидел электрические разряды, заструившиеся по хрусталику глаза. Приготовился к самому худшему. Но он не мог отвести взгляда от гипнотизирующего ока, готовившегося забрать последнее, что было у Фобоса – его душу.

– Нет, – раздался чей-то тихий и печальный голос.

Рядом с безобразно пульсировавшим туловищем Уладара заклубился колдовской зелёный туман. Из сгустков его вышла фигура, принадлежавшая мужчине.

Он был одет в старинные массивные чёрные доспехи. Лицо его было бледно, а вместо глаз зияло два бездонных чёрных провала. Фобос хотел что-то сказать, но не смог. Он поднёс руки к своему рту. Но рта у законника не было.