– Воды, – пробормотал тот, чувствуя, что во рту пересохло, и голова идёт кругом, – воды дайте.

На его голову тут же вылили ведро ледяной колодезной воды и дали кружку, чтобы тот напился.

– Ну? – спросил Бенджи, закуривая. Танго уже уносили в лечебницу. Фобос тупо таращился вслед, будто бы ничего не понимая. Приковылял Одноногий.

– Да что на т-тебя нашло? – печально спросил он.

– Не знаю, – ответил Фобос, ощутив, как на него накатывается сильнейшая усталость, – не знаю. Ублюдок меня взбесил.

– Мы сто лет знакомы, Фоб, но я не знал, что ты псих, – отметил Бенджи. Фобос зло посмотрел на него.

– П-парни, лучше вам убраться от… отсюда, – заикаясь, попросил Одноногий и присел рядом с другом. Законники пожали плечами и ушли. Фобос тяжело дышал.

– Тебе не стоило этого д-делать, Фоб, – осторожно сказал Одноногий, – мы же все в од-д-дной лодке.

– Ну ты слышал? А?! – неожиданно взорвался Фобос, схватив товарища за плечи, – этому придурку давно пора было устроить взбучку! Он совсем не следит за своим поганым языком!

Одноногий с сомнением глядел на Фобоса.

– Усп… успокойся, – сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал твёрдо. Фобос опустил руки и сел рядом.

– Что-то со мной не то, – простонал он, закрыв лицо руками, – будто что-то давно позабытое пробудилось внутри и точит душу. Я не могу объяснить. Какая-то чёрная злоба… Всё этот чёртов Хорнет…

Он путано поведал о своём разговоре с командиром. Одноногий внимательно выслушал и покачал головой.

– Мы все п-перегораем, Фоб, – сказал он, немного подумав, – просто все по-разному. И после охоты на Чёрного медведя нам нужен хороший отдых.

Фобос лишь горько усмехнулся.

– Какой там отдых… Сам ведь слышал, что говорил Драйтер.

– П-проблемы были всегда, – улыбнувшись, ответил Одноногий, – мы ведь не вельможи, чтобы купаться в роскоши. Мы живём, ежедневно сталкиваясь с т-таким дерьмом, какое не каждый вынесет. Мы за-законники, Фобос. Просто помни об этом.

– Закон превыше всего, – задумчиво произнёс Фобос, закуривая папиросу, – ладно. Возможно, мне действительно нужно отдохнуть.

– В-вот именно.

– Но я чувствую неуловимую тревогу. И когда я напал на Орвиса, я не вполне контролировал свои действия, – признался Фобос.

– Кажется, это называется а-аффектом, – заметил Одноногий, – это многое объясняет. Не думаю, что в том был твой злой умысел.

– Надо бы извиниться перед ним.

– Надо. Но п-позже.

Законники ещё несколько минут посидели молча.

Разговор с Одноногим слегка успокоил Фобоса, и он уже было хотел предложить вернуться и допить пиво, как вдруг увидел, что перед городскими воротами собирается толпа.

– Что там? – спросил Фобос. Одноногий пожал плечами.

Фронтмены встали со скамьи и пошли в сторону ворот, слегка растолкав зевак. Корво Тредиц снял тяжёлый засов и отворил ворота. Поднялось облако пыли. Фобос пробежал взглядом по толпе. На лицах людей читалась смесь злобы и недовольства.

– Гляди, Фоб! – сказал Одноногий, стукнув друга по плечу, – вон, в в-воротах!

В Оштераус потянулась вереница людей. Фобос даже рот раскрыл от удивления.

То были ханготцы. Все с бледными, испуганными, истощёнными лицами. Женщины, дети. Стрелки в поношенной одежде, волочившие ружья за собой. Кто-то на лошадях, кто-то пешком. Вся процессия имела самый трагический вид. Толпа подняла неодобрительный гул.

– Убирайтесь! – шумели зеваки.

Несколько дюжих оштераусских фронтменов из роты Корво материализовались со стороны ворот и, угрожающе поигрывая пистолями, не пускали земляков к ханготцам. Бенджи с приятелем стояли неподалёку, искоса глядя на прибывших. Те, печально смотря себе под ноги, медленно прошли мимо толпы местных жителей и прошествовали в сторону казарм.