Оба офицера взвалили свои сумки на плечи. Полковник Уолли явно был джентльменом по рождению: вежливый, привыкший к уважению, таким не просто возражать. Мэри замялась, но, не найдя новых аргументов, поняла, что у нее нет иного выбора, кроме как проводить мужчин на площадку и подняться по узкой лестнице.

Чердак тянулся по всей длине дома. Потолок у него был скошенный под уклон крыши, и Уолли, будучи на голову выше зятя, мог стоять во весь рост только в центральной части. Но даже там ему пришлось наклонить голову, пока он шел к окну, чтобы не удариться о балки. Он открыл задвижку, высунулся из окна, посмотрел по сторонам, потом втянул голову обратно.

– Превосходно. Нам здесь будет очень удобно, правда, Уилл?

– Конечно. И мы хотя бы будем реже мешать вам, миссис Гукин. Мы очень сожалеем о нашем неожиданном вторжении.

Женщина с сомнением оглядела узкое, тесное помещение. Здесь стояла единственная деревянная кровать, которую гостям предстояло делить, с соломенным матрасом, слишком коротким для Уолли, у которого наверняка будут свисать ноги. В дальнем темном углу стояли еще кое-какие предметы мебели, выведенной из употребления. Среди прочего там должны найтись старое кресло и сундук. Она сдалась.

– Берите все, что вам понадобится. Девочки принесут вам простыни и одеяла.

– Весьма любезно. – Полковник Уолли опять вернулся к окну. Он достал из-под плаща небольшую подзорную трубу, раздвинул ее, навел на резкость и обозрел реку. – Этот мост существенно ускорит путь из Бостона. На строительстве работают человек тридцать. Когда обещают закончить?

– Говорят, что через полгода.

– Получается, в январе. – Ответ, похоже, удовлетворил полковника. – Превосходно, – повторил он. И резким движением сложил трубу.

Дэниел Гукин был в спальне – лежал на постели, широко раскинув руки, закрыв глаза, и крепко спал. Не удосужился даже снять сапоги. Мэри склонилась над мужем и некоторое время смотрела на него. Ему исполнилось сорок восемь, с момента отъезда он похудел. Седина на висках стала более заметна. Ее захлестнула волна любви. Полковники были не первыми, кому ее супруг помогал в час нужды, и наверняка не будут последними. Им даже местных индейцев доводилось привечать под своей крышей. Дэниел очень радел за приобщение туземцев к Священному Писанию. Неосторожные его поступки проистекали исключительно из доброты сердечной. Она опустилась перед кроватью на колени и начала расшнуровывать его сапоги. Он почувствовал шевеление, открыл глаза, приподнял голову и посмотрел на нее.

– Оставь сапоги в покое и иди ко мне.

– Наберитесь терпения, мистер Гукин.

Она закончила возиться со шнуровкой, ухватилась за каблук и стащила сапог, затем проделала то же самое со вторым. За время его отсутствия у нее настал климакс. Детей больше не будет, и это ее очень радовало. Пятнадцати беременностей было более чем достаточно. Задрав юбку, она взобралась на кровать.

Минут десять спустя над их головами что-то громко стукнуло, затем еще, после чего послышался скрежет, какой производит тяжелый предмет, когда его волокут по полу.

Гукин поглядел на потолок.

– Ты поселила их на чердаке?

– Они сами так захотели. Ты против? – Она слезла с постели и принялась разыскивать сброшенное на пол белье.

– Нет, если их это устраивает.

– Если ты их так любишь, то пусть спят здесь, с нами.

Он рассмеялся и попробовал ее схватить, но она уклонилась и закончила одеваться.

На чердаке снова что-то громыхнуло.

– Как ты с ними познакомился, Дэн?

Гукин спустил ноги с края кровати на пол.

– Помнишь достопочтенного Хука из Нью-Хейвена, который вернулся в Англию несколько лет назад?