Но с двумя матрицами все было гораздо сложнее…

Органических образцов к ним не было.

Зато был легендарный нож Снайпера, «Бритва», внутри которого томились ками[2] тех, кого этим ножом зарезал сталкер, изрядно поднадоевший академику.

Странный он.

Ради спасения Виктора Савельева и его дочери Юки, которых сам же этим ножом и зарезал[3], он подарил «Бритву» Захарову[4]. Мол, делай что хочешь, а достань из нее ками моего друга и его ребенка, после чего оживи тех, кого я убил собственными руками.

Мягко говоря, непростая задача.

Ками в представлениях японцев – это нечто вроде души. То есть субстанция нематериальная и оттого ненаучная. Объективно вряд ли кто-то из ученых взялся бы за такую задачу, отдающую откровенным бредом, – достать чью-то душу из ножа…

Вот только для Захарова такой эксперимент был своего рода вызовом. Ну и потом, если даже ничего не получится, у него остается «Бритва», которая сама по себе ценнейший приз, ведь выкована она из артефакта, образующегося только в эпицентре ядерного взрыва. И с учетом того, что за подобными артефактами со страшной силой гоняются многие представители различных народов и рас из многих вселенных Розы Миров, на земле таких артов остались считаные единицы.

Но просто обмануть Снайпера, оставив себе «Бритву» и сказав при встрече, мол, извини, ничего не получилось, было не в характере Захарова. У академика имелся свой кодекс чести, и данное слово он старался держать – разумеется, если это не шло в разрез с его ключевыми интересами.

Потому Захаров взял «Бритву», положил на предметный стол, где работал с редчайшими артефактами, и сказал:

– Ну, Грета, что скажешь насчет этого ножа?

Искусственный интеллект задумался, сканируя легендарный нож всеми доступными способами. Потом напустил на него наноботов, которые при соприкосновении с клинком цвета чистого неба благополучно передохли. После чего выдал резюме:

– Объект крайне сложен для изучения. Но я создам для него новый тип наноботов, способных проникать внутрь данного объекта.

Металлический голос шел из динамиков, расположенных под потолком. Такие динамики находились в каждом помещении подземного бункера Захарова, чтобы он мог в любое время без проблем общаться со своей незаменимой помощницей.

– Интересно, каким образом? – поинтересовался академик.

– Объекту требуется подпитка психоэмоциональной энергией, которую он получает при убийстве органических существ. Я заражу такое существо специально созданными мной микронаноботами нового поколения, и в момент, когда объект откроется для принятия энергетической пищи, наноботы проникнут в его внутреннюю структуру, мгновенно адаптируются, перепишут структурные коды с «чужой» на «свой» и приступят к работе.

– Гениально, – усмехнулся Захаров. – Я рад, что не ошибся в тебе, Грета. А что насчет работы с тонкими материями? Так называемыми ками, например? Нужно извлечь их из ножа и на основе них сформировать материальные образы для воссоздания тел из наших матриц.

– Что-то конкретное можно сказать лишь после того, как мои наноботы станут частью «Бритвы», – осторожно ответила Грета. – Процент успешной интеграции моих ботов составляет лишь двадцать семь процентов от ста возможных, так как объект генерирует очень мощные защитные поля, препятствующие малейшему изменению в его структуре.

– Согласен, у тебя всегда было отлично с логикой, – кивнул Захаров. – Что ж, Грета, не будем откладывать дело в долгий ящик и приступим к работе.

Человек висел на Т-образной перекладине.

Его руки были растянуты в стороны и крепко привязаны кожаными ремнями к поперечной металлической трубе, а ноги притянуты к основанию конструкции и зафиксированы специальными зажимами в районе щиколоток. Во рту несчастного торчал кляп с завязками на затылке, чтобы его было невозможно выплюнуть. А еще к телу пленника было прилеплено множество датчиков, от которых по полу змеились бесчисленные тонкие провода, тянущиеся к массивному устройству со множеством экранов, кнопок и рычажных переключателей.