И тут он увидел свет. Тусклый, но естественный, солнечный, отличающийся от мертвого света ламп, которые почему-то продолжали работать, хотя этого просто не могло быть в недрах разрушенного, обесточенного энергоблока.

Хронос ускорил шаги, понимая, что этого делать не стоило – сил и так почти не осталось. Но у любого живого существа открывается второе дыхание, когда оно видит путь к спасению из нереального, неправдоподобно ужасного кошмара…

Это был пролом в бетонной стене. Хронос перешагнул через чей-то скелет с простреленным черепом – и вышел наружу.

Перед ним расстилался гнетущий пейзаж. Серое, свинцовое небо над головой, серая трава под ногами. Серые бетонные столбы местами разрушенной эстакады, и сгнивший бронетранспортер, уткнувшийся передним буфером в один из этих столбов. Рядом с БТРом торчал покосившийся столбик с прибитым к нему знаком – красным пропеллером и подписью «Радиационная опасность!», на который падала огромная тень от чего-то, находящегося за спиной Хроноса.

Он обернулся. И замер на месте, пораженный увиденным.

Разрушенного энергоблока больше не было.

На его месте возвышалась мрачная многоступенчатая конструкция, напоминающая своим видом саркофаг. Гигантскую гробницу, которую нереально было возвести за несколько часов, которые молодой ученый провел внутри четвертого энергоблока.

– Невероятно… – прошептал Хронос – и почувствовал при этом, будто его подбородок уперся в плотную, колючую подушку.

Он поморщился, откинул забрало шлема – и на грудную бронепластину экзоскелета вывалилась длиннющая, спутанная борода.

Ученый застонал. Его ноги подкосились, и он упал на колени. Несмотря на шок, тренированный мозг моментально сопоставил факты. Истеричное желание, чтобы с момента смерти брата прошло несколько лет, и странный голос в голове Хроноса, говорящий о том, что кто-то услышал его.

И исполнил желаемое.

– Нееет!!! – закричал ученый, запрокинув голову к серому небу. – Не хочу!!! Назад!!! Верни назад мое время!!!

Он кричал что-то еще, захлебываясь слезами – и внезапно подавился очередным воплем, когда в поле его зрения шагнул силуэт, заслонивший тусклое солнце, а в лоб ткнулся холодный автоматный ствол.

– Тебя здесь никто не услышит, придурок, – прокуренным голосом произнес силуэт. – А теперь встань и держи руки так, чтоб я их видел.

И тогда Хронос разозлился. Сильно. До скрипа зубов. До равнодушия к тому, нажмет ли спусковой крючок этот неизвестный, назвавший его придурком, или нет. И бешенство это было не только из-за оскорбления и автоматного ствола, холодящего лоб. Все было в нем.

Ненависть к брату, отнявшему славу.

Ненависть к неведомой аномалии, отобравшей несколько лет его жизни.

Ненависть к этому миру, серому и равнодушному, словно саркофаг, воздвигнутый над разрушенным реактором.

Но было в этой всепоглощающей ненависти, затопившей все существо ученого, и еще нечто, напоминающее кристалл льда в бушующем пламени. Холодная мысль о том, что его желание все-таки сбылось!

И если это произошло один раз, то почему бы чуду не повториться?

Хронос улыбнулся, представив, как из этого широкоплечего человека, держащего его на прицеле, мощным потоком вытекает его время. То, что отпущено каждому живому существу.

То, что называется жизнью.

Очень явно он себе это представил, всю свою ненависть в мысль вложил. И даже не особо удивился, когда руки автоматчика вдруг затряслись, и оружие выпало из них.

Продолжая улыбаться, Хронос поднялся на ноги. Снисходительно посмотрел на согнутого годами дряхлого старика, на котором мешком висела камуфлированная форма. И даже его автомат поднимать не стал. Зачем он ему, когда теперь у него появилось гораздо более мощное оружие? Он вдруг как-то странно, внутри себя увидел, сколько времени осталось в теле этого старика. Дня три, может, четыре. Что ж, пусть проживет их. Если сумеет, конечно.