– Чем мне быть расстроенной?

– Мама поначалу даже не пыталась притворяться радушной хозяйкой.

– Ничего страшного. Я и не ждала, что она встретит меня с распростёртыми объятиями. К тому же, потом она успокоилась.

– Да, я заметил. Но я был уверен, что ты ей понравишься.

– Надеюсь, что это так. И папа твой мне понравился. И Люся. – Маша на сидении повернулась, чтобы на Стаса смотреть. – Слушай, она мне рассказала о своей жизни, это удивительно.

– Что именно?

– Ну, уехать из города, всё бросить… я имею в виду, цивилизацию. Посвятить жизнь служению людям. Ты бы так смог?

– Вряд ли. Но Люся особенная. Если честно, я не знаю человека лучше неё. Отец её очень любит.

– Они дальние родственники?

– Насколько я знаю, троюродные. Брат с сестрой. А вот муж у неё странноватый. Реально двинутый на вере.

– Правда?

Стас пожал плечами.

– Мне так кажется. Это он увёз её из города, вскоре после того, как они поженились. Сначала вообще куда-то к чёрту на куличики.

– Стас.

– То есть, только Бог знает в какую глушь. Потом ещё куда-то, и ещё. А лет десять назад они обосновались под Стёпанцево, там что-то вроде монастыря, а они там приютом для детей занимаются. И церковью, конечно.

– Так вот про каких детей она говорила.

– Да, своих у них нет.

– Печально.

– Она сама этого захотела, Маш. Замуж вышла за этого Фёдора, уехала… Мама говорила, что в молодости Люся очень красивая была, а как замуж вышла, так длинную юбку надела, платок, стала серая и незаметная.

– Я бы не сказала, что она незаметная. Она до сих пор красивая, просто…

– Верующая, – подсказал Стас.

– Да, наверное. Но если она мужа любит, если разделяет… его веру, то всё хорошо.

– Да, наверное. Сейчас приезжает довольно часто, отец рад. Он даже из-за неё благотворительностью занялся, приют их материально поддерживает. И Люсе хорошо, и детишкам её, подкидышам, и отцу… зачтётся где-нибудь там.

– Стас, ну что за цинизм. Дмитрий Александрович на тебя плохо влияет.

Стас засмеялся.

– А на кого он влияет хорошо?

Маша не ответила, отвернулась от него, стала смотреть в окно. Стас тоже о чём-то задумался, повисло молчание, которое Маша прервала. Спросила:

– Значит, ты думаешь, что всё прошло хорошо?

– Думаю, да. – Он руку протянул, погладил Машу по коленке. – Будем готовиться к свадьбе. Машка, ты рада?

Она улыбнулась ему.

– Рада. Я же тебя люблю.

– Замечательное заявление. Как сказал бы Дима.

– Он бы так сказал?

Стас усмехнулся.

– Я однажды слышал эту фразу в его исполнении. Кажется, после неё его жена на развод подала. Вот такие у меня замечательные родственники. Надеюсь, что твои более разумные люди.

– Не надейся, – пробормотала Маша, отворачиваясь к окну.

Выходные Маша провела в квартире Стаса. С Наташкой только по телефону поговорила, потому что той было безумно интересно, как всё прошло, настолько, что она подняла Машу телефонным звонком в воскресенье в девять утра. Наташке хорошо, она за час до этого с работы явилась, и спать только собиралась, а вот Маше пришлось подниматься с кровати, идти на кухню, чтобы Стаса не будить, варить кофе и докладывать подруге обстановку на линии фронта. Наташа была уверена, что Маша ввязалась в войну, и никаких возражений всерьёз не принимала.

– Всё только начинается, поверь мне. За такой приз, как Стасик, придётся побороться. Иначе это не реальная жизнь, а романтическое кино. А мы не в кино, Маш, поверь, я знаю.

– Всё-то ты знаешь, – проворчала Маша спросонья.

– А ты влюблённая дура.

На это возражений у Маши не нашлось.

– Наверное, ты права.

– Прекращай быть дурой, и со Стаса не слезай.

– В каком смысле?

– Во всех смыслах.