Я похлопал глазами, пытаясь понять, не глюк ли это после пережитого – все-таки не каждый день с черепа собственное лицо срезаешь. Да нет, шиза́ вроде пока меня стороной обошла. Лежит себе на траве меч со следами глубокой коррозии и светится слегка, как некогда светилась моя «Бритва».
Я, признаться, в этот момент даже бо́льшую утрату ощутил, чем когда морду с себя соскоблил. Привык к своему ножу, который вообще в последнее время стал со мной чуть ли не единым целым – и вдруг бросил хозяина ради покоцанной железяки.
Но я с горечью утраты быстро справился. Когда тебя бросают, еще неизвестно, кому повезло; по крайней мере никто больше в руку лазить не будет, чего я каждый раз ожидал с содроганием, ибо привыкнуть к такой адской боли просто нереально. К тому же, как говорится, бойтесь своих желаний: хотел меч – получи меч. Может, «Бритва» просто услышала мои мысли и решила, что в качестве меча пригодится мне больше. Что ж, остается надеяться, что она передала свои свойства этой изъеденной ядом железяке.
Ладно, с оружием, надеюсь, разобрались. Оставалось найти защиту получше, чем крестьянская одежда.
А поискать было где.
Когда монстр из своего дупла вываливался, видать, лапой зацепил довольно толстую цепь, и сейчас она свешивалась книзу, поблескивая желтым в свете гнилушек. Золотая, что ли? Интересно, а что там у твари еще в гнезде заныкано?
Прислонив меч к вековому дубу, я залез на дерево, заглянул в дупло – и аж слегка зажмурился.
Чего там только не было навалено!
Богато изукрашенные доспехи, шелковая материя в рулонах, всякий шмот типа рубах с вышивкой, аккуратно сшитых сапог, меховых шапок. Ну и, разумеется, драгоценности – золотые цепи, серьги, ожерелья, браслеты… которые сами собой не светятся, а, будучи хорошо отполированными, лишь отражают свет.
А свет тот испускал один-единственный камень, что смахивал на живиц, которыми меня лечила Алена, только был значительно больше, примерно с куриное яйцо.
Разумеется, в дупле валялось немало обглоданных костей, черепов, почерневших обрывков плоти, среди которых сокровища смотрелись диковато. Совсем не так, как в кино, где сверкающий реквизит навален горами, и при этом нет никаких следов тех, кто пытался его добыть или с кого те богатства содрали вместе с мясом. Как вон ту золотую сережку с крупным камнем, например, продетую в почерневшее оторванное ухо.