Аткинс был гением и умнейшим человеком, способным на большие свершения. И он был безумцем. Но разве безумец признается в том, что он ненормален?! Абрахам Аткинс, врач-психиатр, директор лечебницы для душевнобольных Мерсифэйт, пятидесяти двух лет отроду, видный и импозантный мужчина в самом рассвете сил, считал себя абсолютно нормальным. Даже более того, он считал себя самым нормальным человеком на свете. Аткинс самозабвенно верил в то, что только ему одному видна вся подноготная этого бренного мира. И лишь он один сможет сделать его лучше.

АНА хочет скинуть парламент, чтобы отдать, по их словам, всю власть народу, дабы он сам избирал своего лидера. Правящую коалицию более чем устраивает нынешнее положение, когда премьер-министр, будучи наделённый практически неограниченными полномочиями, управляет страной. Представители королевской династии, лишь на бумаге являющиеся правителями, довольствуются тем, что имеют. Форгентум хочет возвращения абсолютной монархии. Церковь призывает всех к смирению, но при этом чутко держит нос по ветру. В этом государстве каждый, каждый хотел немного больше, чем другие, и каждый был уверен в своей правоте. И при этом же каждый из обещающих новую жизнь гарантировал, что завтра обязательно будет лучше, чем было вчера. Каждый в полной мере выдавал щедрые посулы и нерушимые клятвы. Всяк из желающих урвать кусок власти якобы переживал исключительно о благе народа.

Абрахам недоумевал, насколько большими глупцами нужно быть, чтобы верить во всю эту провокационную пропагандистскую ересь? Да их всех надо лечить! Да, только масштабная принудительная терапия сможет помочь всем несчастным и заблудшим душам, что готовы повестить на ложь и мыльные иллюзии. Народ нуждается в пастыре, в том, кто сможет думать за него и решать, что будет для него лучшим. Аткинс был готов взвалить на себя столь нелёгкое бремя. Он способен вынести на своих плечах все людские страдания и чаяния. Он может дать людям облегчение и спасение. Он же врач, он тоже давал клятвы. Он обязан, просто обязан помочь всем страждущим, под которыми подразумевал всех жителей страны.

Именно поэтому Аткинс сотрудничал с Форгентумом. Выполнял спецзаказы армии и флота, с пониманием относился к Освободительной армии. Сочувствовал бастующим и хаял правительство. Пользовался особым расположением у членов парламента. Он наблюдал и выжидал. Ждал своего часа. Ему было выгодно столкновения противоборствующих сторон, ему был нужен хаос. И он был тем, кто был готов посеять его зёрна на этой бренной земле. Он поддерживал всех, сам оставаясь в тени и протягивая дружескую руку каждому, кто его просил. Он был серым кардиналом, нашептывающим на ухо, хитрым пауком, плетущим витиеватые узоры заговора. Он пользовался всеми доступными средствами и способами. Везде и для всех он был своим. И каждый был уверен, что доктор поддержит исключительно его.

Легко можно было и ошибиться. Аткинс понимал, что плавает в бассейне, наполненном акулами. Опасности окружали его сплошь и рядом. Далеко не все те, заявляющие, что готовы на всё, так считали на самом деле. И, находя понимание у одних, он рисковал угодить в немилость у других, к примеру, не вовремя откройся у них глаза. Своими тайными экспериментами он вызывал благоговейный трепет у членов Ордена, давал дельные советы АНА. Он выполнял сложнейшие эксперименты по заказу армии, а те мирились с этим, утешая себя тем, что действуют во благо страны. Но стоит ему дать всего одну осечку, как глаза уже откроются сразу у всех. И тогда ему несдобровать. Пока он не готов, никто не защитит его от ярости сотен тысяч.