США, Нью-Йорк.

Яркий луч света навязчиво бьёт в глаза. Да ещё этот дым. Бред какой-то. Им же всем тысячу раз говорили, что дым мешает работать. От него першит в горле. Страдают связки.

А связки для певца что? Правильно, ВСЁ! Они ж постоянно в деле… И потому с ним хронические проблемы! Ещё, блин, печёнка колет. Или селезёнка. Впрочем, какая разница? Хрен редьки не слаще. Отчего ж оно, падло, болит, а? Виски? А может, кокс? Говорят, влияет на печень. Особенно вместе с алкоголем. Нет, ну это ж несерьёзно. Раз в две недели, не чаще. Это так, баловство одно, а не кокс. А вот с вискарём, может, и перебор…

Так, а какая там у меня следующая песня? Да, кстати, я сейчас пою. И не в караоке там, где-нибудь, а на сцене театра Millennium в Нью-Йорке, перед забитым до отказа залом. Пою, что называется, «на автомате», а как иначе? Одни и те же песни практически через день. Меняются страны, города, концертные залы, а песни по программе. Ну, с небольшой корректировкой: «плюс-минус» одна, две. «Плюс» не в том смысле, что под «фанеру», пою-то я как раз вживую. Даже не под «минусовку», а с реальными музыкантами, которые играют так же, как я пою – не задумываясь. Как такое возможно? Ну, вот вы, ведя, например, машину, не думаете же всё время о том, как крутить руль и нажимать на педали? Размышляете о чём-то постороннем? Наверняка. А иногда можете доразмышляться до того, что проскочите нужный поворот. Вот так примерно и я. Голосовой аппарат издаёт звук, тело двигается, а мысли летают где-то…

И иногда теряется ощущение текущего момента…

Итак, я стою на сцене Millennium’а. Харизмы немеряно. Красиво очерченный профиль. Ямочки на щеках (типа как у Пирса Броснана). Тёмно-каштановые, чуть вьющиеся волосы. Рост метр девяносто, в меру подкачан. Загар (солярий на смуглую и без того кожу). Модная лёгкая небритость. Порой говорят, что я похож на Тома Форда[7]. Не полностью согласен. Согласен, но не полностью. У меня глаза светлее, и вообще… Ну, если только в смысле образа и моего латинского типажа. Даже кличку Итальянец в прошлой жизни носил. Хотя на самом деле во мне течёт совершенно дикий шейк из еврейской, греческой и украинской кровей. Впрочем, поскольку Форда многие считают самым стильным и ништяковым чуваком в мире, то я, в принципе, и не против. Я тоже в тренде. Тоже «весь на гламуре». На чёрном велюровом пиджаке Ermenegildo Zegna, на белой рубашке Paul Zileri, расстегнутой так, что видно волосатую грудь и все эти цепочки с ладанками. Ещё на мне голубые рваные джинсы Dolce & Gabbana, ремень Zilli и лакированные туфли Sergio Rossi.

Вот только от Тома Форда ничего. Стоп, забыл. А парфюм от кого?! Короче – чистый мачо!

Блин, какая же все-таки следующая песня? А, уже пора прощаться, ё-моё! Так. Ничего не забыть. Хвалю публику, представляю коллектив, ещё раз о спонсоре, всем пока!

Да, последний вискарь в антракте был лишним – во рту немного вязко. Зачем я его выпил?

– Спасибо! Спасибо за аплодисменты, за эту потрясающую встречу! Время пролетело незаметно, и я только сейчас понял, что наш вечер подошёл к концу, – благодарю я зал. Нью-йоркская публика считается самой зажравшейся, и потому на самом деле приятно ощущать, как зал «ведётся» на мой поставленный голос с фирменной «простуженной» хрипотцой. И я продолжаю заигрывать с аудиторией. – Среди некоторых артистов бытует мнение, что в Нью-Йорке самая тяжёлая публика, но я в очередной раз убеждаюсь, что это неправда. А плохому танцору, сами знаете, что мешает, – народ смеётся. Я говорю о спонсоре, поддержавшем мой тур по Америке, и плавно подвожу к финальной песне. Сейчас пойдёт вступление, и я представлю свой коллектив. Каждый музыкант отзовётся короткой импровизацией.