– Но ведь вы в таком состоянии… Вам нужно наблюдение врачей.

– Так позаботьтесь об этом. А то я могу передумать.

– Понял. Скоро буду.

– Ой, девонька, что же ты творишь, – прикусила губу баба Вера после того, как я отдала ей телефон. – Это ты так на мужа обиделась, что решила замуж за первого встречного выйти?

– Лысый мне не муж, и он опасен. А я сейчас слишком обессилена, чтобы хоть как-то ему противостоять. Баба Вера, ты сколько в больнице получаешь?

– Да копейки, – честно призналась старушка.

– Я буду платить тебе хорошо. Ты должна быть рядом со мной. Поедешь?

– Конечно, поеду. Куда ты в таком виде одна? Тебе нужна такая боевая подруга, как я. Щас, только туфли переобую.

– Переобувай.

Когда за бабой Верой закрылась дверь, я подумала о том, что официальный брак в двадцать первом веке для меня, по большому счёту, ничего не значит. Ведь я живу в восемнадцатом…

Гоша не заставил себя ждать и, как только я подписала бумагу об отказе от госпитализации, проследил, чтобы медицинские работники переместили меня на носилки и понесли в машину «скорой помощи».

– Главное, чтобы никто не знал, по какому адресу меня перевозят, – на всякий случай предупредила я Гошу.

– Я никакого адреса не оставил, – тут же рассеял он мои сомнения. – Достаточно вашей расписки об отсутствии претензий к данной больнице. А уж куда вас повезли, это их меньше всего интересует.

– Лера, я с тобой. Я только туфли обула. Прикольные у меня туфли? – спросила баба Вера, семеня за носилками.

– Баба Вера, да не до туфлей сейчас твоих! – махнула я ей незагипсованной рукой.

– Просто похвастаться хотела. У нас такую палатку обувную открыли, зашибись. Цены вменяемые, фасончик нормальный. Они с розочками. Мне кажется, прикольные. Я в них даже как-то моложе выгляжу.

Первым делом Гоша привёз меня к каким-то медицинским светилам. Они внимательно посмотрели все мои снимки и разрешили посадить меня в инвалидную коляску. Это сразу облегчило мне жизнь, ведь находиться всё время в лежачем положении крайне сложно. Правда, из-за гипса и наложенной шины я была перекошена набок, но это уже мелочи. Главное, я могла управлять инвалидной коляской, а значит, хоть как-то чувствовала себя самостоятельной.

После этого он отвёз меня к себе в особняк и сообщил, что адвокаты решают вопрос о том, чтобы его сына выпустили под залог в срочном порядке.

– Павла выпустят завтра в одиннадцать, – произнёс он деловым тоном. – Регистрация брака у вас в час дня. Его привезут прямо на регистрацию брака.

– Так мы даже заявление не подавали.

– Прямо на регистрации подадите. Никаких проблем. Тут же и распишут. Я уже обо всём договорился.

– А жених-то знает, что женится?

– После всего, что натворил, он боится даже рот открыть. А откроет, я ему своим кулаком его закрою, – Гоша достал платок и вытер выступивший на лбу пот. – Всё ж лучше, чем на нарах торчать.

– Да ладно, я не совсем уж убогая.

– На фантомаса похожа, – улыбнулся Гоша. – Никакой свадебной одежды, по понятным причинам, заказывать не будем. Вы вся загипсованная. На вас ни одно платье не налезет. Да и балбеса наряжать некогда, ведь его сразу к ЗАГСу привезут. После в ресторане по-семейному посидим, и всё.

Этим вечером мы сидели с бабой Верой на огромной террасе дома, смотрели на бассейн с подсветкой и сад, в котором красовались самые разнообразные цветы и деревья.

– О, как богатые живут, – баба Вера смотрела то на сад, то на свои туфли, покупкой которых была очень довольна. – Я такое только в телевизоре видела.

– Сколько тут необыкновенных кустарников. Сразу видно, садовник очень хороший. Нужно себе какой-нибудь отросточек взять. Может, приживётся.