– А чего? – с вызовом сказал Ромка. – Хоть память останется!

Василий крякнул и нахмурился.

– Ладно, – сказал он после тяжелейшей внутренней борьбы. – Только ты это… Фамилий не надо. Василий, Роман… ну и число. И всё.

Закончив надпись, отступили на шаг и с минуту молчали.

– Ну что? – вздохнув, сказал Василий. – Я так думаю, что днём нам бояться нечего… Пойдём-ка, Ромк, на площадь… Давай только порядок наведём сначала…

Он присел на корточки и принялся собирать в горсть выломанные стерженьки.

– Да сами уберут! – попробовал урезонить его Ромка. – Что ты им, дворник?

Василий насупился и не ответил.

– На вот, – сказал он, поднявшись, и высыпал мусор Ромке в ладонь. – Пойди запихни куда-нибудь, чтобы видно не было… И пакеты по дороге собери…

Чувствуя, что Василий от него не отвяжется, Ромка не стал спорить и, недовольный, пошёл к глыбам.

– Ну и что тут собирать?

Они оглядели пустое покрытие. Брошенные под глыбой скомканные оболочки от капсул куда-то исчезли, не иначе, растворённые и усвоенные стеклистым полом.

– Н-ну, понятно… – озадаченно вымолвил Василий. – А я думаю: что это у них везде чистота такая?..

Ромка презрительно скривил рот и не скрываясь сыпанул стерженьки на пол.

Странное дело: когда вчера ночью плутали в поисках ночлега меж фосфоресцирующих небоскрёбов, молочно-белые валуны встречались куда реже и всё больше поодиночке. Теперь же, в какой проулок ни сверни, – везде нежно сияли целые россыпи причудливых округлых разнокалиберных глыб.

– Да что они здесь, как грибы растут? – не выдержал наконец Василий, обогнув очередную опору.

Сказано было метко. Скопление действительно напоминало выводок гигантских шампиньонов.

– Интересно, они все такие хрупкие? – пробормотал Ромка, озабоченно оглядывая ближайший экземпляр.

– Ты у меня дождёшься! – пригрозил Василий. – Нет, ну что за народ такой! Стоит куда прилететь – так либо сломает что-нибудь, либо похабщину на стенке вырежет…

– Как будто они знают, где похабщина, где нет! – возразил Ромка, надо полагать, имея в виду хозяев.

– А то не видно, что ли? – сказал Василий. – Ты вон лучше под ноги смотри: тут тоже капканов полно…

Действительно, под одной из глыб разлёгся, подстерегая, зловещий овал неизвестно откуда падающей тени. Ромка прицелился и плюнул. Плевок с лёгким треском исчез на лету.

– Работает, – с невинной физиономией сообщил Ромка нахмурившемуся Василию.

Они обогнули уже опор десять, а площадь впереди всё не показывалась и не показывалась. И это было тем более обидно, что вчера они пытались запомнить дорогу именно по глыбам, не предполагая, естественно, что наутро этих глыб будет кругом – как собак нерезаных. Но в конце концов просвет между опорами всё же замаячил, правда, не впереди, как ожидалось, а справа.

– По краю, короче, плутали, – с облегчением подытожил Василий.

Они повернули вправо и вскоре вышли на блистающую, как ледяное озеро, площадь.

– Э! – сказал вдруг Ромка. – А где же?..

Пятиэтажки на площади не было. Василий в считанные секунды постарел лицом лет на десять.

– Чего я и боялся, – угрюмо проговорил он.

– Куда они её дели? – поражённо спросил Ромка.

– Никуда не дели, – буркнул Василий. – Площадь не та. Другая… Ну, вышли, вышли мы не туда, понимаешь?

Ромка огляделся.

– Как же не туда? – возразил он. – Были мы здесь вчера! И надпись – вот она…

Что правда, то правда: на выпуклой стене ближайшей опоры похабно растопырилось глубоко вырубленное матерное слово. Озадаченный Василий подошёл и внимательнейшим образом изучил его.

– И надпись тоже другая, – сообщил он. – У той «У» прямая была, а у этой, видишь, с загогулиной…