Наконец трапеза завершилась. Юных Чантов отпустили на свободу, и они удалились в роскошную комнату Гвендолен. Девочка со всего размаху плюхнулась на свою бархатную кровать.

– Какое ребячество! – воскликнула она. – Они выставляют напоказ свои знания, чтобы мы почувствовали себя ничтожествами. Мистер Нострум меня об этом предупреждал. Они пытаются скрыть свое малодушие. Какая жуткая у Крестоманси жена! А видел ли ты когда-нибудь более некрасивых и глупых детей, чем эти двое? Да, замок меня уже угнетает. Чувствую, скоро я все здесь возненавижу.

– Может, когда мы привыкнем, жизнь покажется нам не столь ужасной? – без особой надежды предположил Мур.

– Будет еще хуже, – пообещала Гвендолен. – С этим замком что-то не так. Я чувствую его дурное воздействие. Здесь есть нечто мертвящее, высасывающее из меня жизнь и магические способности. Я здесь задыхаюсь.

– По-моему, ты все выдумываешь, – возразил Мур, – потому что хочешь вернуться назад, к миссис Шарп.

Он вздохнул, поскольку сам по ней скучал. – Нет, не выдумываю, – упорствовала Гвендолен. – Кстати, замок давит так сильно, что даже ты можешь это почувствовать. Давай-ка сосредоточься. Разве ты не чувствуешь это омертвение?

Муру не пришлось особенно сосредоточиваться, чтобы понять, о чем говорит Гвендолен. Действительно, с замком творилось нечто странное. Сначала Мур подумал, что это всего лишь тишина, но он ошибся. В атмосфере ощущалась какая-то мягкость, а в то же время и тяжесть, как будто все слова и движения были придавлены огромной периной. Обычные звуки, например их голоса, казались очень тонкими и не давали эха.

– Да, немного странно, – согласился Мур. – Странно? Да просто ужасно! – роковым голосом произнесла Гвендолен. – Буду рада, если мне удастся выжить. – И, к удивлению брата, добавила: – Хотя я не жалею, что попала сюда.

– А я жалею, – признался Мур.

– Ну и кто бы, интересно, за тобой присматривал? – спросила сестра. – Ладно. Принеси мне колоду карт – ту, что лежит на туалетном столике. Вообще-то, карты волшебные, но если мы скинем все козыри, то сможем, если хочешь, поиграть в снэп[2].

Наутро рыжеволосая Мэри разбудила Мура, и его тотчас обволокла все та же тишина и мягкость. Неровные стены комнаты были залиты ярким солнечным светом. Даже теперь, когда Мур знал, что в замке полно людей, он не слышал ни звука. Казалось, и за окнами царит безмолвие.

«А, знаю, на что это похоже! – подумал Мур. – Так бывает, когда ночью выпадает снег». От этой мысли ему стало уютно и тепло, и он снова погрузился в сон.

– Эрик, тебе правда пора вставать, – затормошила его Мэри. – Я приготовила для тебя ванну, а уроки начинаются в девять. Поторопись, а то не успеешь позавтракать.

Мур вскочил. Мысль о ночном снегопаде настолько засела у него в голове, что он сильно удивился солнцу и почти летнему теплу. А выглянув в окно, Мур не поверил своим глазам: перед ним расстилались зеленые лужайки с цветами, над пышной листвой деревьев кружили дрозды. Мэри уже ушла. Это обрадовало Мура, ведь он еще не понял, нравится она ему или нет, да и боялся опоздать на завтрак. Наспех одевшись, он забежал в ванную и вытащил из ванны затычку. Потом сбежал вниз по винтовой лестнице и влетел в комнату Гвендолен.

– Ты знаешь, где мы завтракаем? – спросил он сестру.

По утрам она всегда бывала не в духе. Вот и сегодня, восседая на голубом бархатном стуле перед зеркалом с гирляндами, она свирепо расчесывала свои золотистые волосы. Это занятие постоянно выводило Гвендолен из себя.

– Понятия не имею, и вообще мне все равно! Замолчи! – огрызнулась она.