Хотя, похоже, первый я так ни черта и не понял. Нет, не про сайты, это он начал понимать, как делать, даже простенькую игрушку какую-то написал, а вот это, как его обманули тогда, тридцать лет назад…

– …вы… вы какого черта тут делаете вообще?

Вспышка света.

Холодеют руки.

Человек в костюме стоит у меня за спи… …нет, уже не стоит, уже хватает меня за руки, обезвреживает, вернее, я даю себя обезвредить, уже и сам понимаю, что неправ…

– Какого черта… в моем кабинете… какого черта?

Понимаю, что врать бесполезно, что поздно выдумывать какие-то отмазки…

– Я… у вас тут компьютер, или что у вас тут…

– И какого…

– Ну, понимаете, я ж не могу мимо всех этих технологий пройти, мне прямо как кость в горле, что у вас тут технологии такие, а я не знаю, как это все устроено…

– Так вы мне уже тетрадабл расфигачили?

– Я соберу, – неприятный холодок по спине, – честное слово, соберу… Я аккуратно…

– Ишь ты, что творится… я и не знал, что тут такое есть… слушайте, ну неправильно это все-таки, мало ли что у меня тут в тетрадабле личного, а вы тут роетесь…

Понимаю, что он прав, так прав, что крыть мне нечем…

– Вот что, у меня тут парочка прошлогодних моделей лежит, я оттуда данные свои уберу, и хоть что с ними делайте, дарю…

Чувствую, что краснею, черт возьми, сколько живу, столько не умею благодарить…

– …его убили.

– Простите?

– Убили его… этого…

Смотрю на врача, все еще ничего не понимаю.

– К-кого убили?

– Этого… который…

С трудом догадываюсь, про кого этого идет речь. Если бы убили второго меня, он бы так и сказал – вас, если бы убили фермера, тут бы уже его жена заливалась слезами, значит, убили…

– Вы… видели…

– Да, там, в кабинете… его убили вы.

– Я? да ни в жизнь, я…

– …не вы. А вы.

Понимаю. Я. Тот я. Бросаюсь в кабинет, там меня удерживают муж и жена, смотрю на распростертое тело на полу, да какого ж хрена у меня не отобрали оружие…

– …какого… какого черта ты это сделал?

Я молчу, я смотрю не на себя, а куда-то сквозь себя…

Не выдерживаю:

– Перепутал, что ли? Фермеров хотел угробить, а вместо этого…

– …да нет.

– Чем тебе этот мужик не угодил?

– Да ты не понимаешь… ну пойдем… покажу…

Иду за ним (за собой), только сейчас спохватываюсь, что он (я) могу пристукнуть себя в два счета… зачем? Ну, затем же, зачем грохнул какого-то политика из бесконечно далекого будущего, н-да-а, после войны недолго и свихнуться и убивать всех направо и налево…

– Вот здесь… посмотри…

– Ньюс… это что?

– Название, что… дальше смотри…

Смотрю дальше. Пытаюсь понять, что я вижу, какой еще, к чертям собачьим, две тысячи сто пятидесятый год, какое пятое июня…

– Это… это что?

Второй я киваю:

– Это сегодня.

– С-сего…

– Ну… то есть, может уже не сегодня, может, уже с тех пор произошло много другого всякого… а теперь сюда смотри… где про нас с тобой написано…

Я не хочу читать, где написано про нас, я не хочу читать слово война, я не хочу вспоминать эту войну, липкую от крови траву, мокрую грязь, выстрелы, выстрелы, выстрелы, оборванные жизни, и страшно, когда уже перестаешь понимать, что это люди, когда тебе слишком долго вколачивали в голову, что это не люди…

Я не хочу. Я смотрю дальше, где про меня нынешнего, где конференция, где я выступал, вот это мне интереснее читать…

– Дальше… дальше, – я, который он, он, который я, прокручивает реальность, как будто листает её, – вот, сюда смотри…

Я не хочу смотреть сюда, я не хочу снова оказываться в кабинете, где я (который он) только что за каким-то чертом убил человека, кровь на полу кабинета, ё-моё, как будто и так мало было крови в моей судьбе, в судьбе многострадального нашего мира…

– Читай… читай!