Едва он задумался об этом, как понял, о каком именно пробуждении стоило написать. Не случайно ему выпала такая карточка. Ведь он думал об этом с того самого момента, как встретил Джейн Эйприл. Он думал о пробуждении своих внутренних демонов, о той темной стороне его личности, которая, как оказалось, всегда жила в нем, но крепко спала. До недавних пор.

Сомнений не осталось, и Эван приступил к сочинению.

Аудитория погрузилась в непроницаемую, абсолютную тишину, в которой лишь тихо поскрипывали ручки. Иногда кто-то из студентов переворачивал лист или покашливал, но никто за эти полчаса не издал и звука. Каждый был увлечен своим текстом, и каждый хотел заработать баллы для своей контрады, выделиться на фоне остальных, произвести первое впечатление на преподавателя. Эван же, приступив, хотел лишь выплеснуть накопившиеся чувства.

Казалось, что он никогда не писал с такой скоростью, и никогда не вкладывал столько жаркой энергии в слова. Даже шариковая ручка в его пальцах нагрелась так, что будто бы рисковала расплавиться.

Не успевая дописать одно предложение, в его мыслях рождались следующие. Мыслей было так много, что некоторые тут же забывались, сменяясь целой чередой новых. А затем еще, и еще. Он даже начал волноваться, что не уложится в отведенное время, которое летело сейчас с сумасшедшей скоростью.

Некоторые студенты начали сдавать свои работы уже спустя пятнадцать минут, и профессор сразу же приступил к чтению.

Эвану же потребовалось двадцать пять минут, чтобы закончить. Он понял это, когда поставил финальную точку и ощутил приятное опустошение. Слова закончились. Он освободился от них и теперь ему стало гораздо легче. И почему он не попробовал выплеснуть таким способом чувства раньше?

Поднявшись с места, он подошел к столу профессора и сдал сочинение одним из последних. Однако, бросив быстрый взгляд на мисс Вуд, он с удивлением отметил, что она всё еще пишет в тетради. Темп ее письма был очень медленный, но сосредоточенный. Хотя, возможно, она просто переписывала сочинение в чистовик, чтобы не сдавать текст со множеством исправлений.

Когда отведенное время подошло к концу и последнее сочинение заняло свое место в общей стопке, профессор Верзяк дочитал все сданные работы, а затем, глядя на студентов из-под очков, сказал:

– Ну что же, я ознакомился со всеми вашими трудами и вынужден… – все присутствующие напряглись. – Похвалить вас! Все вы правильно поняли суть творческого письма, вы старались проявить искренность. Это заметно. Но сегодня мне особенно хочется выделить одну работу. Ее автор – мистер Эван Грейсен из контрады совы.

Услышав свое имя, Эван зарделся. Он не ожидал столь высокой похвалы и никак не претендовал на нее. Он писал только для себя. Хотел выплеснуть чувства, не более. И хотя было очень приятно, что его работу так высоко оценили, вместе с тем он понимал, что прямо сейчас столкнется с повышенным вниманием к своему далеко неоднозначному сочинению.

– Что ж, мистер Грейсен, – продолжил профессор Верзяк, – прямо сейчас у вас есть возможность заработать тридцать призовых баллов для вашей контрады. Что скажете?

Несколько студентов присвистнули.

– Тридцать баллов – очень щедро. – Ответил Эван, глядя на профессора. – Каковы условия?

– Мы в Беллстриде поощряем смелость и искренность. Потому условие всего одно: нужно прочесть вашу работу вслух. – Ответил тот, и Эван почувствовал, как от волнения у него вспотели ладони. – Вы согласны?

Ну нет, его сочинение было очень личным. Разве он может согласиться пойти на такое перед лицом всей аудитории? Перед лицом Джейн Эйприл Вуд, о которой и писал…