– Что началось?

– Ну, события всякие. К вам вот сюда попал…

Я умолк, не зная, что сказать. Николай Иванович смотрел на меня с непонятной укоризной, словно ждал утешения.

– А почему вы сразу не сказали, что пили водку в своей пещере? Это многое объясняет.

– Опять вы про водку! Я же сказал, я сделал всего пару глотков. Это всё равно что бутылка пива.

– Ну хорошо. Вы сделали два глотка. И что было дальше?

– Лучше спросите, что было перед этим.

Я лишь пожал плечами.

– Говорите, раз уж заикнулись.

– Перед этим я попал в шторм, чуть не утонул там прямо у берега! Там ведь глубина страшенная! Дно почти вертикально уходит вниз. Просто чудом спасся.

– Рад за вас, – пробормотал я.

– Лодку утопил, сам воды нахлебался. Хорошо, что возле берега был. Ветер как хлестанул, байдарку сразу и перевернуло. Все припасы пошли ко дну. Сам едва спасся.

– А как же ваш архи? Он тоже пошёл ко дну?

– Он у меня во внутреннем кармане лежал. И спички в полиэтиленовом пакете. Бережёного, знаете ли, бог бережёт. Вот оно и пригодилось! Я, как на берег выбрался, сразу от воды прочь пошёл, сквозь чащу. Всё в гору да в гору. А темень была страшенная, дождь вдруг хлынул как из ведра. Холодно стало, у меня зуб на зуб не попадал. И молнии сверкают! Жутко мне сделалось. Лето, самая тёплая пора на Байкале, а я натурально замерзаю. Просто околеваю, как шелудивый пёс! Не знаю, как бы я там до утра дотянул. Вовремя вспомнил про бутылочку. Она меня спасла. А что мне оставалось? И вот же чудо! Через несколько шагов я вышел на такую площадку перед высокой скалой. А в скале – дыра в рост человека. Ну я там и спрятался. Внутри сухо было и не так холодно. Костёр развёл, согрелся чуток. Ну а потом такие страсти начались, что не расскажешь!.. – Иван Николаевич досадливо махнул рукой и отвернулся.

Я терпеливо ждал. Наконец он снова глянул на меня.

– Вы всё ещё не верите?

– Почему же? Верю. Тут нет ничего необычного. Ночь, пещера. Внезапно ветер налетел. Это на Байкале сплошь и рядом. Люди тонут. Я от многих слыхал. Сам однажды чуть не утонул.

Николай Иванович удовлетворённо кивнул и вновь задумался.

– Ну а дальше что было? – поддакнул я.

– А дальше я как-то смутно помню, – заговорил он, глядя в одну точку. – Костёр хорошо помню. Тепло было и по-своему уютно. Это, знаете, когда снаружи хлещет ливень, молнии сверкают, страшно грохочет над самой головой, Байкал совсем рядом шумит так, что уши закладывает, а тут – тепло, покойно, костёр пылает, и голова как-то странно кружится. Мне вдруг стали мерещиться какие-то линии на стенах, будто бы древние рисунки задвигались.

– Там ещё и рисунки были?

– Ну я же вам говорил, наскальная живопись там! Такие, знаете, звери, первобытные люди с копьями. Но всё так по-детски, некрасиво. И вдруг всё это задвигалось! А ещё мне стало казаться, будто вздыхает кто-то рядом. Шаги слышались в глубине, будто кто-то ступал осторожно. Но ведь я знаю, что там не было никого.

– Откуда вы знаете?

– Я проверял. Ползал туда.

– А зачем ползали?

– Да оно как-то само собой получилось. Интересно мне стало, что там дальше. Прошёл несколько метров, а потом потолок низкий стал, и я пригнулся. Потом потолок ещё ниже, и я встал на четвереньки. А потом ползти пришлось.

– Вы могли там застрять. Чего вас туда понесло?

– Я и застрял! Чувствую, ни туда, ни обратно. И что удивительно, страха не было. Я мгновенно потерял все ориентиры. То есть понимал, где перёд, а где зад – чисто логически. Но стоило зажмуриться, как всё мешалось. Меня словно крутило на месте, голова сильно кружилась. Иногда казалось, что я лечу куда-то, падаю.