Дородная жена Допоргоя, плача, положила ему в сумы еду, и Жамбал Базар поскакал в сторону Онона. А старуха все ползла за ним и волочила кровавые внутренности по мокрой траве.

– Сгинь! – кричал всадник, и ведьма снова таяла в тумане.

Река чернела и бугрилась. Вороной с шумом вошел в воду…

Из аймачного центра на дребезжащей полуторке спешно выехали десять милиционеров и энкэвэдэшников-бурят: перепуганный Дондок прискакал в колхоз, люди с трудом дозвонились до милиции.

После полудня машина с милиционерами остановилась возле стоянки Допоргоя. Дождь все продолжал моросить, ветер разлохмачивал мокрые травы и тучи, казалось, что покачивал угловатую деревянную кабину машины. Милиционеры в шинелях поеживались.

– Вам его не догнать! – объяснял сквозь рев мотора Допоргой, промокшему круглолицему и узкоглазому энкэвэдэшнику в фуражке с малиновым околышем. – Он уже за Ононом.

– Ничего, догоним, – мрачно сказал темнолицый офицер, садясь в кабину и крикнул шоферу, сверкнув глазами. – Прямо к Онону!

Машина подъехала к реке вечером, несколько раз прошмыгнула туда-сюда вдоль берега, вдруг молоденький милиционер в кузове истошно и радостно завизжал, показывая рукой:

– Смотрите, смотрите!

– Чего орешь? Обрадовался! – оборвал его зло пожилой скуластый милиционер, вглядываясь в степь за рекой. На том берегу из кустарников выезжал мокрый всадник на вороном коне.

Полуторка резко остановилась, милиционеры попадали, потом вскочили на ноги, хлопнули двери кабины.

– Он! – крикнул офицер. – Отдыхал гад. Стрелять на поражение!

Заклацали затворы карабинов. Раскатисто прогремели выстрелы над пенящейся от дождя рекой. Вороной отпрянул в сторону и резко рванул вперед. Всадник в синем халате оглянулся в сером сумраке, махнул рукой и что-то крикнул на бурятском мокрым милиционерам. Снова загремели выстрелы, но умный вороной уносил пригнувшегося всадника в темнеющую ложбину.

– Оставьте! – вздохнул офицер. – Теперь его не достать. Может пограничники задержат.

– Надо же, ведьму убил, – прошептал молоденький милиционер и криво улыбнулся. Пожилой молча нахлобучил ему до носа буденовку и с тоской взглянул на черные, клубящиеся, тучи…

Ночью, в моросящем месиве, Жамбал Базар ускакал за границу. Пограничники проспали.

Люди рассказывали, что Жамбал Базар жил в Шэнэхэне. Он сколотил маленький крепкий отряд, собрал скот у местных бурят, закупил у японцев оружие. Отряд гонял баргутов и чахаров, которые грабили оробевших серых бурят, бежавших из России от красных, белых, зеленых, безумия и террора. Японцы и китайцы не препятствовали Жамбал Базару. Китайцам всегда нравилось, когда монголы убивали друг друга. Японцы уважали бурят-монголов и вербовали их в свою армию и разведку.

Жамбал Базар дожил до старости. Он женился и у него были дети. Говорили, что он плохо спал. Наверное, ночами старуха снова выплывала из сизого и сырого тумана и стояла, покачиваясь, в мокрой и зеленой степи черным обгорелым деревом и, вздымая сухие руки к рваным клочьям низко летящих туч, зловеще сверкала глазами и посылала проклятья кровавым и пенящимся ртом вслед скачущему на умном вороном Жамбал Базару. Но проклятье ведьмы уже не достигало до него.

Говорят, Жамбал Базар засыпал только на рассвете, но плакал и смеялся во сне…

Дикие слухи, как весенние сухие ветры и пыльные смерчи, гуляли по степи и хлопали дверями юрт. Говорили, что появились волки с человечьими головами, что начальник аймачного ГПУ в прежней жизни был летучей мышью и теперь шуршит, невидимый, ночами по степи; говорили, что ламы, отправленные в красноярские лагеря, неожиданно превратились в красно-желтых птиц и с протяжными криками улетели в Тибет; что красавица Соелэй Жаргалма и невзрачный председатель колхоза «Красный степняк» Санданов Бухо по кличке Хорхой-Борбо бежали в Японию на секретной машине по подземному тоннелю. А еще говорили, что по ночам на белых конях появляются умершие и высасывают кровь колхозных коров и овец, присвоенных у них когда-то живущими ныне; что знаменитый драчун и убийца Батын Жаргал, с малых лет прозванный Будун Хузуном