Оглянувшись, я замечаю призрачного в лунном свете Кота. Его зеленый взгляд кажется удовлетворенным и все еще требовательным.
– Ах ты, мой красавчик, – говорю я и подхожу к Коту, – спасибо, малыш, выручил. – Я глажу его, почесываю за ухом, а Кот жмурится, громко мурчит и трется о мою ногу. – Ну, теперь моя очередь вести тебя, – говорю я и делаю шаг в сторону костра, – пошли за мной.
Под непрестанное котовое «Мя-у! Мя-у…» я подхожу все ближе к костру, и тут огонь вспыхивает необычайно сильно. За долю секунды я успеваю увидеть людей, даже обрадоваться им, и вдруг точно пелена спадает с глаз моих: я замечаю бесчисленные холмики, убегающие в темноту, и табличку на каждом.
«Кладбище!»
Уже забытое болевое кольцо Сатурна тут же материализуется и сдавливает голову болью снаружи, в то время как другая боль пытается взорвать череп мой изнутри.
– Мя-я-у-у-у!!!… Мя-я-у-у-у!!!… – вопит Кот, подобно иерихонской трубе.
Люди у костра поднимаются, оборачиваются ко мне. Их лиц я не вижу, но ощущение, что знаю каждого из них, становится все сильнее.
Воздух, несущий в себе саму душу полыни, обжигает гортань, я задыхаюсь и сквозь кашель пытаюсь разглядеть стоящих у костра, но вижу лишь контуры на фоне яркого мятущегося пламени.
Вдруг за костром возникает движение и словно из пламени появляется человек – цыганка, ее я узнал тотчас же!
Звук несущейся к земле авиационной бомбы заполняет собой все вокруг, и я ощущаю, как моя голова взрывается, разбрызгиваясь фейерверком мозга, полыни, времени… ПАМЯТИ…
«Позолоти ручку, дорогая, что было, что будет…»
…Я кричу и вырываю свою руку из горячей маминой ладони. Я бегу, куда глаза глядят, бегу, бегу… спотыкаюсь и падаю. Я лечу вниз, во тьму…
В кромешной тьме я открываю глаза. В голове слет юных барабанщиков, и каждый из них долбит в свой проклятущий инструмент. Напротив – два невероятно мудрых, по-прежнему нетерпеливых и голодных зеленых глаза.
– Задолбал… – обреченно бормочу я и, превозмогая нежелание, опускаю ноги с кровати.
ГЛАВА 13,
жена, похмелье и другие неприятности объединяются против нашего героя
Наступившее утро одарило меня громкими и препротивными воплями будильника – телефон вибрировал, прыгал и верещал – и какой-то особенно извращенной головной болью. Поднимаясь с кровати, я мечтал лишь об одном – об острой гильотине. Когда же я вышел из спальни, то в дверях квартиры застал Анютку. Она стояла с неизменной спортивной сумкой на плече (ее плавание по утрам меня восхищает и убивает одновременно) и огромным портфелем в руке. Взгляд моей чаровницы медленно поднялся от моих ступней к моей голове, и, когда наши глаза встретились, я услышал (неужели я это заслужил? не помню):
– Ты был как свинья.
Во взгляде Анечки содержалось столько укора, что я оторопело замер. Когда же мысли, все еще растворяемые остатками выпитого вчера спиртного, сложились в какие-то слова, в прихожей никого, кроме меня, уже не было. Входная дверь закрылась со звуком мягкой дорогой тяжести, в замке трижды провернулся ключ, а я продолжал стоять и просто смотреть перед собой. Мой мыслительный механизм явно барахлил, он пыхтел, скрипел и никак не мог разогнаться.
Пребывая в состоянии эдакого полусуществования, я поплелся на кухню и здесь обнаружил Кота. Он, напряженный как струна, сидел на подоконнике и наблюдал за птицами, устроившими тусовку на соседском балконе. Увидев меня, о птицах Кот сразу забыл, спрыгнул на пол и, заговорщически посмотрев мне в глаза, стал тереться о мою ногу.
– Экий ты все-таки… – сказал я и в качестве своеобразного поощрения легонько пошлепал Кота по бокам. Тот тут же запрыгнул на стул, где лежал его чесальный коврик и, в ожидании длительного массажа, стал крутиться на нем, поглядывая на меня.