– Практика будет! – заверил его Сергей. – У нас тут, если что, с города вызывают докторов. А они деньги берут большие за это. Не все могут позволить. А тут теперь свой лекарь поселится! Это очень даже хорошо!

Из чулана вышла Мария, она словно павушка подошла к столу, поставила перед мужчинами наливку и два стакана. Потом прошла к печке, извлекла оттуда чугунок с картошкой и вернулась с ним обратно, водрузив его на дощечку. Следом принесла нарезанное сало, соленые огурцы, в плошке поставили соленые грибы с лучком и маслицем, порезала хлеб, тут же принесла пироги и тихонько присела за стол. Она взяла с лавки свое вышивание и отложила его на подоконник.

Громов внимательно за ней наблюдал, а сам, в какой-то момент, не удержался и сказал:

– У моей маменьки тоже все кругом вышито. Все хотел поинтересоваться: она балуется вышивает, или кто из прислуги?

– Это не маменька ваша вышивает, – пояснила ему Мария, – это для нее тетка Тоня и ее дочка Верка вышивают. Они у нас в округе самые мастерицы на шитье, да вышивки.

– А я думал, может, из сестричек кто увлекается? Да так красиво все получается! На подушках целые картины! Я, грешным делом, залюбовался!

– Они такие рукодельницы знатные, вот ваша маменька и просит их. А они люди добрые, хорошие. Про них никто худого слова не скажет в селе, – рассказывала женщина, откуда в его доме такие красивые подушки.

– Да в доме, кажись, свои портнихи есть, – стал вспоминать Григорий.

– Видать, ваши не умеют так вышивать, как тетка Тоня! – вновь ответила Мария и улыбнулась. – Знаю, ваша маменька хотела ее к себе переманить, но та наотрез отказалась.

– Давайте выпьем за встречу, – предложил Сергей, разливая наливку по стаканам.

Мужчины взяли спиртное в руки, на радостях стукнулись ими, а следом выпили и стали закусывать.

Мария вновь встала и пошла разжигать самовар. Она вышла на улицу, расположила его на большой деревянной лавке и начала возиться с еловыми шишками. В дом потянуло дымом и запахом хвои.

– Как там в городе? Что нового за границей?

– За границей хорошо, но дома лучше, – коротко ответил Григорий и устало облокотился руками на стол.

В горницу вернулась хозяйка и остановилась у печки.

– Вот хочу кабинет себе открыть, – вновь заговорил барин. – Место уже выделил, светлая и чистая комната, и удобно людей принимать. Надо будет попросить ваших знакомых, чтобы пошили мне белые занавески и скатерти. Там еще рушники будут нужны, да еще много чего по мелочам.

– Они вам не откажут, – отозвалась Мария и подошла к столу.

Женщина осторожно присела на лавку рядом с мужем и затихла.

– Как вы сказали… зовут их?

– Тетка Тоня и дочка Вера, – ответила Яшина.

– Что-то не припомню таких, – пожимая плечами, отозвался барин.

– Они в конце села живут, ближе к большаку, – пояснила она. – Там у них дом стоит, а на окнах красивые наличники и ставни. Их еще дед вырезал. Тоже мастер на все руки был.

– Вспомнил, – качнул головой Громов.

– Уж больно у них Верка красивая, – стала рассказывать Мария. – Такая умница, такая скромница, одно загляденье! Одно плохо, больно худая. Все девчата как девчата, а эта вся тоненькая как тростинка. Но красавица!

– А коса у нее есть? – не зная почему, спросил ее Григорий.

– Коса самая знатная во всей округе, – подтвердила она. – Волосы густые, пышные и длинные, ниже колен. Она как махнет ей, глаз не оторвать!

– Я тут девушку встретил, хотел познакомиться, а она наотрез отказалась говорить, как ее зовут, и убежала. И точь-в-точь попадает под ваше описание! – признался барин. – А глаза у нее какие?

– Глаза темные, как уголёчки. Ребята по ней сохнут, а она только Ваньку любит.