Но обложили город крепко,

На каждой тропке стерегут.

Тверда враждебных звеньев сцепка,

Пытаться лезть – напрасный труд,

И сквозь осаду не пробиться.

Ни человек, ни конь, ни птица

Не могут войск преодолеть.

А в городе кончалась снедь.

Как свечи вспыхивали крыши

От стрел горящих тут и там.

Тушили. Но другие, ближе,

Взгорались. Тихо по церквам,

Упав пред ликами святыми,

В лампадок и лучинок дыме,

Народ молился, сбившись в клеть,

О том, чтоб всем не погореть.

Нельзя ждать милость от Бога,

Не предприняв геройских дел.

Иван, созвав дружину, строго

Бойцам прибли́женным велел –

Двум сотням, смелым поневоле,

Отвлечь врага, отдавшись доле:

«Гонцов в Москву! Акинфа рать,

Собрав отряд, атаковать!».

Все вои двинулись к воротам.

Героев на Руси не счесть!

Но с риском в бой пойти налётом

Немногим даровалась честь.

Нытьём ворот покой встревожен,

Мечи летят из крепких ножен,

На братьев ближних из Твери

Комонным приступом пошли.

Ударив каплей в море силы,

Гонцов отправили в Москву.

Успеха перспективы хилы,

Когда сквозь битву, наяву,

Как в страшном сне, не зная местность,

Ползут посланцы в неизвестность

Разнонаправлено, поврозь,

Лишь уповая на авось.

Дойдут или нет? Да кто ж их знает!

Иван предпринял всё, что мог.

Отряд тем часом погибает.

В гортани затаив комок,

Сквозь пелену от слёз мятежных

Смотрел как тонут, словно в стрежнях,

Во тьме врагов, и снег пунцов

От крови славных храбрецов.

Рукой махнул – дружина на́конь.

Нет мочи княжичу терпеть.

Рванули с места! Хро́мый дьякон,

Услышав как повыла плеть,

Во брони с большего рамена,

Хоть и налёг самозабвенно,

У врат замешкался с замком.

Успел открыть. Упал ничком…

Дружина кинулась на пришлых,

Иван отряда во главе.

Сценарий боя не измышлен,

Надсад, лицом побагровев,

В сраженье мчатся наудачу:

Отвлечь, отбить, решить задачу.

Мечей увидев сотни бритв,

Акинф опешил отступив.

Попятились ряды тверские,

Внезапностью порядок смят,

Булат привнёс перипетии,

Спасая доблестный отряд.

Хоть и прореженный изрядно,

Со скоростью невероятной

Отряд, неравный уж двумстам,

В галоп пустился к ворота́м.

Ивана гридь^>36, закрывши с тыла,

Обрушив на злотворцев гнев,

Уставших воев пропустила,

В ворота следом залетев.

Кто без коней, не так поспешен,

Последний забегает пешим.

Запором звякнул хромый дьяк,

Вздохнув свободно, сел, обмяк.

Спасли друзей! Спасли героев!

Дружину чаркой удостоив,

Иван к бойцам, хвалить за смелость…

Осада ж никуда не делась.

3

Враги. Осада. Злые битвы.

А кто является врагом?

Те, кто с тобой един молитвой,

Но в бойню грешную влеком?

Кто сам, жену в Москве сыскавши,

Дочь замуж на Москву отдавший?

Его ведёт, ища нажив,

Забывший срам и честь Акинф.

И час от ча́са, день от ночи,

Заполоняя всё окрест,

Переяславским смерти хочет,

Прикрыв для снеди в город въезд.

Границы жизни-смерти тонки,

И люди, словно шестерёнки,

Познавши бытие едва,

Судьбины крутят жернова…

Москва ж молчит. Москвы не слышно,

И каждый божий день осад

Бессилием грозит, и хищно

На княжича войска глядят:

«Стоять – слабеть! А есть ли польза

На стенах под осадой ползать?

Ведь если помощь не придёт,

Пошто мечтой кормить народ?».

Иван на ближних смотрит строго:

«Дружина в сущности права -

Не удалась гонцам дорога,

Похоже промолчит Москва».

И с каждым днём всё меньше силы,

Всё меньше воеводы милы:

«Коль голод свалит на кровать,

Не лучше ль в битве погибать?

В чём смысл пасть в голодном граде,

Ослабнув в косности осад?».

Иван коня по гриве гладит,

Глаза решимостью блестят.

Дружина всколыхнулась с края,

Приказ безгласный понимая.

Чтоб в битве ярой честь постичь,

По Переславлю брошен клич!

Все, чья рука покуда держит

Свой меч, кто мог поднять копьё,

Смертельных не боясь издержек,

Пришёл, чтоб защищать своё: