Ко мне тянулись взрослые и дети.
Несли цветы к бетонному подножью
и речи говорили осторожно.
Оплакивали горькими слезами
бойцов, что захоронены рядами.
Всех тех, что отдавали свои жизни
не только за спасение Отчизны.
Останки их укрыли пол Европы.
И смерти они приняли без пробы.
Их кровью оросилось поле жизни,
стонавшее под бременем фашизма.
И вот теперь бездушные уроды,
не лучшие посланники народа
с пробойниками тянут свои руки.
Я стойко принимаю эти муки.
К рассудку призываю, но напрасно.
Уже огня свечение погасло.
Прощайте, люди добрые, прощайте
и с горечью меня не вспоминайте.
Зимние мечты
Прогуляюсь босиком в чистом поле.
Подержу в руках туманную свежесть.
Расхрабрится моя рифма на воле,
окунется в васильковую нежность.
Уведет меня строка в запах лета,
где господствуют лесные солисты.
И ворвется вместе с солнечным светом
шорох музыки знакомый и близкий.
Я усилю этот звук звонкой песней,
распахну в порыве чувств свою душу.
И представится мне жизнь интересной,
потому что мир меня будет слушать.
Ветерок – мой лучший друг
Ветерок – мой лучший друг.
Он со мной играет.
Налетит на горку вдруг
и меня пихает.
А потом мы, вместе с ним,
смело мчимся сверху.
Этим робости хотим
закатить проверку.
Пусть не сдерживает нас,
жалуя трусишку.
Мы имеем про запас
смелые мыслишки.
Я качаюсь с ветерком
на больших качелях.
Нам не страшно кувырком
спрыгнуть с карусели.
Только поздним вечерком,
лишь по зову мамы,
расстаюсь с моим дружком
я без всякой драмы.
Потому, что поутру
я с ним снова встречусь.
Ветром нос себе утру,
посажу на плечи.
Метель
Зима пришла к нам только в феврале.
Примчались вдруг февральские метели.
Мы снежного добра давно хотели.
Мечтали на снегу оставить след.
И вот свершилась давняя мечта.
Мы вместе с детством в белый снег нырнули.
Потом слепили фирменные пули
и стали их без устали метать.
Восторгом оглашался горизонт.
Пугались даже смелые вороны.
Сражались мы без всяких церемоний.
Да здравствует заснеженный сезон.
Да здравствует пушистая зима,
донесшая до нас кусочек счастья.
Неправда, что метель – дитя ненастья.
Она для нас заснеженная мать.
Мелодия вальса
С берез слетает желтый лист —
приемник мне пропел.
В меня мечтательный солист
с напевом залетел.
Я вновь увидел летний сад
с площадкой в уголке,
где каждый третий был бы рад
кружить рука в руке.
Где мне хотелось бы прижать,
но вальс не позволял.
И трудно было удержать
шальной потенциал.
Ах, этот вальс, мой первый вальс
на согнутых ногах.
Я только раз увидел Вас
и взмыл, как божий птах.
В меня вселился страстный бес
с желаньем на устах.
Но милый образ вдруг исчез,
почуяв сердцем страх.
И вот опять я, как вчера,
грущу под старый вальс.
Прошла бесценная пора,
когда я встретил Вас.
Судьба назначила мне срок
Судьба назначила мне срок.
Сказала – будет тебе впрок.
Я ей перечить не посмел,
но и послушно не сидел.
Шальное время не считал,
стихами Музу ублажал.
Ее от недругов берег
и тем оправдывал свой срок.
Я озарения не ждал,
терпеньем рифму досаждал.
Звучала музыка во мне,
а я глушил ее в вине.
И только рифма про любовь
всегда выискивала новь.
Я шел за нею, как слепец,
то в разгуляй, то под венец.
Я пересилил тайну мук
и гнет бесчисленных разлук.
И, позабыв про данный срок,
любовью сдобрил свой итог.
Глухой наполовину
У соседа по площадке
есть сынишка маленький.
То он слышит, то не слышит,
будто дедка старенький.
Говоришь ребенку – здравствуй,
он проходит и молчит.
На любое замечанье
супит брови и ворчит.
Он не слышит, если «дай мне»,
отвечает на «возьми».
И протягивает руку
за конфеткой в тот же миг.
Оказать кому-то помощь —
эта просьба не к нему.
А любую безделушку
ему нужно самому.
Очень слышит – разрешаю,
но не слышит про запрет.