Когда Роговцев с Людмилой приехали, после распределения Николая, в город, который их совсем не ждал, первое, что интересовало его жену, есть ли в этом захолустье театр. Она бредила театром и всегда считала, что станет известной актрисой. Но, выяснилось, что театр, хоть и есть, штат в нем укомплектован и Людмиле пришлось идти работать в обычную школу, потому что там не было, как раз учителя литературы. Людмила попыталась еще несколько раз сделать заход в театр, в надежде, что ей, закончившей московское театральное училище, все же найдут хоть какую-нибудь роль. Но, в театре работали корифеи, которые были не намерены уступать свое место заезжей штучке, не без основания полагая, что через, максимум год, она уедет искать счастья в Москве. Таким образом, Людмила, проработав учителем пятнадцать долгих лет, и сбежала от Николая, с перспективным писателем, обещавшим ей написать театральную пьесу. Главную роль, в которой, конечно же, должна была играть только Людочка.

Именно экстрасенсы, косвенно, открыли глаза Николаю, на его жену. Поэтому он разумно посчитал, что иногда их советы женам, могут спасти мужей от измен, холодности и предательства.

– Пусть живут – вслух произнес Роговцев, после чего начал озираться по сторонам.

Помещение, в котором находились только двое, Роговцев и Тэлман, было довольно большим. Много разной непонятной аппаратуры и светящихся лампочек, просто завораживало взор Роговцева. Он подошел к подобию шкафа и, только решив заглянуть в него, услышал голос Тэлмана: «не рекомендую».

– Почему? – спросил Роговцев. – У вас там скелеты в шкафу?

– Нет, там собраны голографические образцы внутренних органов всех живых существ, с которыми нам приходилось контактировать – ответил Тэлман.

– И наши, есть? – не успокаивался Николай Ильич.

– Да, и ваши в частности – произнес инопланетный профессор. – Нам необходимо иметь такие образцы, чтобы создавать голографические экземпляры для посещения планет и их изучение.

– Так вы, это голографическая проекция? – удивился Роговцев.

– Не совсем – ответил Тэлман. – Я являюсь матрицей своего тела. То есть даже не тела, а его оболочки, в которой содержится вся программа развития тела. По-вашему, это информационно—энергетическая оболочка – ментал, одним словом. В обычном состоянии жители Плимы, не напоминают человеческие формы. Эти формы больше смахивают, ну скажем на дождевого червя очень большого размера. Так, как мы перемещаемся в пространстве при помощи мыслительной деятельности, то ноги – как у вас, нам не нужны.

Роговцев задумался, попытался представить огромного дождевого червя и весь передернулся.

– Да, интересное у вас тело – задумчиво сказал он. – А сейчас, я так понимаю, нахожусь у вас на корабле?

– Да, но попасть сюда можно только таким образом, которым попали вы – ответил Тэлман. – Сначала попадает энергетическая оболочка, а потом, через преобразователь – тело.

– И как же работает этот преобразователь? – поинтересовался Роговцев. С каждым словом, этого профессора, ему становилось не по себе. Но он старался не показывать вида.

– Преобразователь, вначале, полностью сканирует каждую клетку организма, записывает и шифрует их последовательное взаимодействие, ну а потом разрушает все клетки на атомы, делая голографическую матрицу и, пропускает через специальный фильтр. После этого, вновь воссоединяет все клетки организма – ответил Тэлман.

– То есть, меня сначала разложили на атомы, а потом вновь создали? – с нескрываемым ужасом спросил Николай Ильич.

– Да, именно так – без каких либо эмоций ответил профессор.

– Но, тогда скажите, вы уверены, что я, это я? – в ужасе от услышанного, спросил Роговцев. – Может в вашем устройстве случайно задержались атомы какого-нибудь другого существа, и теперь я превращусь в какую-нибудь амебоподобную медузу, которая будет ползать по асфальту и которую обязательно задавит какой-нибудь самосвал? – не унимался Роговцев.